Ретроспективный анализ политической ситуации в России; Retrospective Analysis of the Political Situation in Russia

 

Ретроспективный  анализ политической ситуации в России

               Retrospective analysis of the political situation in Russia

Суждения и выводы известного политика и экономиста Явлинского Г.А. во многом созвучны с мировоззрением, изложенном здесь в моем блоге, а также близки со взглядами автора книги “Как избавиться от оков тоталитаризма. Вызов преодолеть политическое простодушие”: https://iknigi.net/avtor-ervin-filippov/

                                                         *  *   *

Предательство, которого не было

И залоговые аукционы, и переизбрание Ельцина в 1996 году, на чем сфокусированы «Предатели», не идут ни в какое сравнение с либерализацией цен и отменой уголовного наказания за задержки зарплат

Александр Желенин

Исследуя тему, которую поднял Алексей Навальный в своей последней статье (откуда мы имеем ту Россию, которую имеем, или, как говорит сама Певчих: «где и почему повернули не туда»), фильм берет быка за рога. В том смысле, что он проводит абсолютно верную, хоть и неприятную многим его критикам мысль: истоки путинского фашизма лежат в начале 90-х. В тех формах и методах, которыми проводились реформы….: https://republic.ru/posts/112253 

https://republic.ru/posts/112204   https://republic.ru/posts/112229  https://republic.ru/posts/112235 https://republic.ru/posts/112201

Откуда взялся Путин и почему ему отдали Россию

Третья серия документального сериала «Предатели» Преемник.

«Мы не выбирали его на честных выборах. Мы просто получили его в виде „подарка“ от олигархов из 90-х»

«Олигархи с помощью телевидения и безумного количества денег смогли избрать Бориса Ельцина на президентских выборах 1996 года. Но руководить страной он был просто не в состоянии. В итоге в России сформировалось политбюро из семьи Ельцина и олигархов, которое фактически управляло Россией, вплоть до назначения ключевых министров. Но к концу второго срока нужно было искать Ельцину преемника. И олигархи его нашли — серого и неприметного чиновника Владимира Путина»
Европарламент принял резолюцию «О недемократических президентских выборах в России и их незаконном проведении на оккупированных территориях»

https://www.youtube.com/watch?v=GioQp_j74eY&t=10s

 Чтобы понять, что случилось в России, и прежде чем пытаться думать о перспективе, предстоит ответить на главный вопрос: почему и как мы пришли к политической системе и государственному устройству, которые фактически организовали в Европе крупнейший со времен Второй мировой войны межгосударственный вооруженный конфликт со множеством жертв, создав серьезную полномасштабную и прямую угрозу будущему? Другими словами — почему и как появилась политическая система, приведшая к началу так называемой специальной военной операции против Украины 24 февраля 2022 года?...: https://www.yavlinsky.ru/article/prichiny/

Григорий Алексеевич Явлинский

                  Причины

30.06.2022  

"Важнейшая особенность российских национальных катастроф заключается в том, что все они вызваны недостаточной способностью, зафиксированной в культуре, адекватно ответить на вызов истории":Александр Ахиезер¹

 Чтобы понять, что случилось в России, и прежде чем пытаться думать о перспективе, предстоит ответить на главный вопрос: почему и как мы пришли к политической системе и государственному устройству, которые фактически организовали в Европе крупнейший со времен Второй мировой войны межгосударственный вооруженный конфликт со множеством жертв², создав серьезную полномасштабную и прямую угрозу будущему? Другими словами — почему и как появилась политическая система, приведшая к началу так называемой специальной военной операции против Украины 24 февраля 2022 года?

Без ответа на этот вопрос нам не выбраться из гибельной колеи, по которой Россия движется уже 30 лет, а происходящее сегодня будет в самых диких формах повторяться и в будущем. 

Мы являемся очевидцами и участниками события гигантского масштаба. У него, безусловно, есть и духовные, и культурные, и исторические аспекты, однако в этих заметках речь пойдет о политических причинах происходящего.

РЕФОРМЫ: СОЗДАНИЕ СИСТЕМЫ

ГИПЕРИНФЛЯЦИЯ И КРИМИНАЛЬНАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ

Фундамент современной российской экономической и политической Системы был заложен в 1990-е годы. Ошибки и преступления, совершенные в ходе экономических реформ первой половины 1990-х, сформировали основу и движущие механизмы нынешнего режима Путина. Именно тогда были созданы основные предпосылки тех процессов, которые сегодня привели Россию к войне.

Волюнтаристское, неподготовленное и непродуманное подписание в декабре 1991 года Беловежских соглашений означало радикальную дезинтеграцию по лекалам советской системы, грубый и одномоментный разрыв всех хозяйственных связей, складывавшихся десятилетиями³. Президент России Борис Ельцин отказался от подготовленных российскими экономистами Программы перехода к рыночной экономике и Экономического договора с бывшими республиками СССР о создании общего рынка⁴. Вместо этого в соответствии с рекомендациями «Вашингтонского консенсуса»⁵ главными задачами были провозглашены «финансовая стабилизация», либерализация и приватизация в обмен на кредиты МВФ. 2 января 1992 года под руководством президента и председателя российского правительства Бориса Ельцина и его заместителя Егора Гайдара была осуществлена попытка начать финансовую стабилизацию путем так называемой либерализации цен: по сути, в стране, где не было ни одного частного предприятия и в принципе отсутствовала конкуренция, был снят контроль за ценами. В действительности была осуществлена либерализация советских государственных монополий, которая привела к гиперинфляции в 2600% (в годовом выражении) и, как следствие, к фактической конфискации всех сбережений российских граждан⁶.

Следующим шагом стала криминальная приватизация — анонимная ваучеризация и так называемые залоговые аукционы⁷. Это была мошенническая схема передачи крупной и крупнейшей государственной собственности узкому кругу приближенных к власти случайных лиц⁸. В результате произошло слияние государственной власти, собственности и бизнеса на всех уровнях — от Кремля до поселковой администрации⁹. Таким образом был заложен фундамент корпоративного государства мафиозно-олигархического типа¹⁰. Важнейший институт неприкосновенности частной собственности в постсоветской России создан не был, и частная собственность изначально приобрела весьма условный характер — она зависела и зависит исключительно от воли властей и в любой момент может подвергнуться переделу¹¹.

Так и появилась Система, для которой такие демократические институты, как разделение властей, независимые суды, реально избранный парламент, верховенство права, свобода слова и неподконтрольные власти СМИ, представляли крайне серьезную опасность, поскольку неизбежно оспаривали бы законность захваченной, по сути, криминальным путем собственности. Естественно, что в подобных условиях демократическое устройство и гражданское общество не развивались, а, напротив, деградировали¹².

Сегодня многие важные для современной истории России события, например расстрел Верховного совета РФ в октябре 1993 года или президентские выборы 1996-го, видятся как ключевые и часто даже называются историческими развилками. Однако в действительности эти и другие, несомненно, значимые события последних трех десятилетий были предопределены именно реформами начала 1990-х. В основе кризиса октября 1993 года и его кровавого разрешения, а также создания и поспешного принятия в том же году «суперпрезидентской» Конституции лежит модель, по которой осуществлялись реформы 1992 года. Весь ход президентских выборов 1996 года был предрешен распределением собственности через залоговые аукционы.

И дело вовсе не в фатализме, не в неизбежности предопределенного. Все прозаичнее. Обнулив сбережения населения и отрезав людей от участия в реальной приватизации (которую подменили ваучерным наперсточничеством), «реформаторы» прекрасно понимали, что рассчитывать на поддержку народа лично они уже не смогут. Более того, российские граждане в своей массе стали представлять опасность для властей предержащих. Большинству россиян, поддержавших Ельцина в 1990 году, демократия и рынок открывали путь к качественно лучшей жизни, давали надежду на уход от практически безвозмездной, а часто и бесчеловечной эксплуатации, позволяли поверить в возможность создания государственной системы, основанной на уважении к личности. Однако на практике постсоветское государство предложило россиянам старую большевистскую модель: демократические и рыночные преобразования оказались целью, ради которой надо приносить огромные жертвы.

Особо следует отметить позицию демократической интеллигенции в эти годы. Еще в конце 1991 — начале 1992 года интеллектуальные лидеры демократического крыла, такие как Юрий Буртин, Юрий Афанасьев, Леонид Баткин, начали серьезно критиковать политику и реформы Бориса Ельцина. Однако их аргументированная точка зрения на многие важные вопросы оставалась индивидуальным самовыражением. Большая же часть «лидеров общественного мнения» того времени без каких бы то ни было условий поддерживала происходящее и с абсолютным неприятием относилась к демократической оппозиции и вообще к любой критике в адрес Ельцина.

 

НЕКОТОРЫЕ КЛЮЧЕВЫЕ СОБЫТИЯ ФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ АВТОРИТАРНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

1.     1991

Волюнтаристское подписание Беловежских соглашений; отказ от Договора об экономическом союзе с бывшими республиками СССР, подразумевавшего создание общего рынка и банковского союза; отказ от Программы перехода к рыночной экономике («500 дней»), подготовленной российскими экономистами

2.     1992

Начало реализации плана реформ «Вашингтонский консенсус» как условие получения кредитов МВФ; гиперинфляция (2600% за год) и конфискация сбережений населения как результат одномоментной либерализации цен в условиях полностью государственной и сверхмонополизированной экономики; начало ваучерной приватизации

3.     1993

Отказ от обсуждения с обществом провального хода реформ; конституционный переворот и расстрел Белого дома; объявление о «принятии» жестко авторитарной президентской Конституции

4.     1994

Начало Первой чеченской войны*

5.     1995

Залоговые аукционы: мошенническая передача крупной государственной собственности приближенным к власти лицам; начало формирования олигархии; отказ от государственно-правовой оценки большевизма, сталинизма и всего советского периода**

•  
•  

* Решения о начале полномасштабной войны на территории России принимались небольшой группой лиц из окружения Бориса Ельцина без согласования с представительными органами. План ввода войск в Чечню был одобрен 28 ноября 1994 года только Советом безопасности, на заседании которого, правда, присутствовали председатели обеих палат Федерального собрания — Владимир Шумейко и Иван Рыбкин. Оба парламентария поддержали ввод войск в Чечню, однако ни Государственная дума, ни Совет федерации не уполномачивали Рыбкина и Шумейко голосовать от их имени. Чеченскую войну необходимо рассматривать в связке с событиями осени 1993 года: тогда власти говорили о победе над угрозой «красно-коричневого реванша», а через год в советском стиле начали войну с огромными потерями как среди военных, так и среди мирных жителей.

** Явлинский Г. Второе июля // Официальный сайт политика и экономиста Григория Явлинского. 31 августа 2021. Доступ (дата обращения: 04.04.2022).

*** Президентские выборы были проведены таким образом, что подорвали в России институт выборов, парламентаризма и представительной власти как таковой. Слияние власти и собственности требовало несменяемости первого лица. Даже потенциальная возможность постановки вопроса о законности и легитимности залоговых аукционов и любые меры, ограничивавшие для правящей номенклатуры свободу распоряжения доставшейся ей криминальным путем собственности, были для новой российской элиты неприемлемыми. Первой и главной задачей переходного периода в понимании тогдашнего руководства и его ближайшего окружения было создание любым путем, в том числе и откровенно мошенническим, класса крупных частных собственников путем использования власти для присвоения активов и собственности. Коллективное сознание этих людей, их представление о допустимом и недопустимом, возможном и невозможном, желательном и нежелательном и т. д. объективно вело к высшей власти человека, который бы гарантированно, с их точки зрения, мог защитить интересы бенефициаров криминальной приватизации и обеспечить принятие именно тех решений, которые создавали условия для успешной конвертации власти в собственность. Все, что было направлено на честную рыночную конкуренцию, саботировалось и шельмовалось. Это был выбор политики, в результате которой страна и ее будущее были начисто проиграны. Важно отметить, что, как правило, одни и те же представители постсоветской интеллигенции агитировали в 1996 году за Ельцина, в 2000-м — за Путина, а в 2021-м — за «умное голосование».

---

 

ОТКАЗ ОТ ОЦЕНКИ СТАЛИНИЗМА

Решающую роль в формировании современной политической Системы в России сыграл и тот факт, что постсоветское руководство страны в 1990-е не дало государственную политическую и правовую оценку захвату власти в октябре 1917 года как госперевороту, большевизму и сталинизму как системе террора и советскому периоду в целом¹³. Необходимо было организовать общенародное обсуждение истории страны в XX веке, а по его итогам дать правовую оценку случившемуся. Вместо этого вопрос был сведен к Конституционному суду 1992 года, который легализовал КПРФ¹⁴, и к публицистическим разговорам о люстрации, после чего тема оценки прошлого была закрыта. Это сохранило возможность реставрации неосталинистского режима с фактически неограниченной властью одного человека¹⁵. Начатая в 1994 году чеченская война была имперской. Все, что мы видим сейчас в Украине: насилие, ложь, ставка на силу и пренебрежение жизнями как мирных людей, так и военных — было уже тогда, 28 лет назад, в Чечне.

С начала 2000-х власти стали искусственно позиционировать постсоветскую Россию как политическую наследницу одновременно и Российской империи, и СССР. Поскольку правовой оценки советского периода дано не было, а принципиального обновления бюрократии не произошло, это сформировало отношение к советско-большевистскому наследию как к закономерному этапу российской истории, достойному преемственности. Реалии посткоммунистической России резко разошлись с представлениями о них в конце 1980-х — начале 1990-х годов, когда мечтали о реформах и новой современной стране.

Расхождения оказались настолько существенными, что проблема, очевидно, была уже даже не в несовпадении идеалистических ожиданий с реальной практикой. Разошлись векторы ожидаемых и осуществленных перемен. Главная надежда российского общества, появившаяся в ходе перестройки, — выход из большевистского круга лжи и насилия — в принципе не оправдалась¹⁶.

 

 ПОЯВЛЕНИЕ ПУТИНА

Появление в 2000 году Путина в качестве авторитарного высшего руководителя России не было ни случайностью, ни ошибкой¹⁷. Это выбор, объективно продиктованный природой и логикой созданной к тому моменту в стране экономической и политической Системы. Требовался человек, который должен был защитить результаты криминальной приватизации и саму Систему. Выбирали личность, способную в ключевой момент принять буквально любое необходимое Системе решение. Кстати, именно на теме войны, на специально растиражированном меме «мочить в сортире» была построена возгонка популярности премьер-министра — наследника президентского кресла. Уже тогда, в 1999–2000 годах, на всех уровнях поощрялся милитаризм: под одобрительные выкрики людей «либеральной наружности»¹⁸ Анатолий Чубайс, один из главных архитекторов российской олигархической Системы, заявлял в ноябре 1999 года о «возрождении в Чечне российской армии», а призыв остановить войну называл «ударом в спину российской армии»¹⁹. И никто из «записных демократов», соратников Чубайса по партии СПС, ему не возражал²⁰.

 

ИДЕОЛОГИЯ СИСТЕМЫ

Идеологическим наполнением Системы с середины 2000-х годов стала парадигма развития России как «отдельной цивилизации», то есть пространства, представляющего собой нечто качественно иное, нежели весь остальной мир. Главным адептом этой идеологии, будучи одновременно и продуктом, и строителем Системы, постепенно стал сам Путин. Те, кого он допускает в свой круг, отчасти действительно в это верят, а отчасти лишь делают вид — соглашаются для самосохранения. В чем заключается отличие России как цивилизации от всего мира, толком неизвестно²¹, понятно лишь, что такое представление в принципе отвергает необходимость выбора Россией европейского пути и пытается вернуть образ и организацию жизни в стране на сто лет назад. Исходя из этой позиции, Путин считает необходимым снова, как после Второй мировой войны, раздел мира на сферы влияния, но на этот раз — между Россией, Китаем и США. В этой системе координат, в частности, Украине отводится роль подвластной Москве территории с ограниченным суверенитетом.

Естественно, что во внешней политике все эти годы в большей или меньшей степени был очевиден имперско-националистический вектор. Сегодня Москва вновь пытается подчинить себе постсоветское пространство. Для созданной в России политической Системы в принципе неприемлемо становление Украины, Беларуси, Молдовы, Грузии или Армении как суверенных современных европейских государств — с регулярной сменой руководства, реальными выборами, независимой судебной системой, разделением властей, неприкосновенной частной собственностью, а главное, соблюдением прав человека и свободами.

Вообще же, идеологическая платформа, без которой путинская «спецоперация» в Украине вряд ли была бы возможна, создавалась в России почти три десятилетия и проистекала из особенностей реформ 1990-х.

Тяготение к ультраправым идеям и практикам сопровождает постсоветскую Россию с первых ее дней. «Молодые реформаторы» всерьез преклонялись перед Пиночетом и усиленно изучали опыт чилийского диктатора, не испытывая ни малейшего смущения из-за репрессивных особенностей его режима²².

Два ключевых фактора: гиперинфляция 1992 года, ставшая причиной полного обнищания населения, и отказ Ельцина вести диалог с народом, приведший к вооруженному конфликту с Верховным советом РФ в октябре 1993-го, — позволили силам с ультраправой риторикой захватить лидерство уже на первых выборах в Госдуму в 1993 году. ЛДПР в значительной степени аккумулировала протестный электорат, и дальнейшее развитие событий очень быстро показало прямую заинтересованность власти в партии право-националистического направления. Взаимосвязь между Кремлем и ЛДПР, которая при всей радикальности риторики во всех ключевых вопросах всегда служила надежным инструментом власти, была очевидна. С тех пор крайне правые идеи перестали вызывать отторжение у политически значимого числа граждан.

Начавшиеся в 1995 году криминальные залоговые аукционы, представлявшие собой тотальный обман и грабеж и государства как института, и граждан (ярчайший тому пример — приватизация «Норильского никеля»), способствовали формированию сознания «обиженного ограбленного народа». Неудивительно, что когда в 2000 году в Кремль пришел Путин, отвлечь внимание населения и компенсировать провал реформ, а также глубокий обман и унижение народа решили с помощью идеологии, корни которой уходят в шовинистическую и имперскую традиции. Это в наибольшей степени соответствовало продвигаемой Путиным неразрывной преемственности современной России как с Советским Союзом, так и с Российской империей.

Примечательно, что, начиная с середины 2000-х годов, Путин и его окружение регулярно цитировали политического мыслителя Ивана Ильина²³. Он занял, пожалуй, особое место в конструировании современной российской идеологии. Известно, что живший в эмиграции Ильин был ярым противником большевизма, до начала 1940-х — поклонником германского национал-социализма, одобрял Муссолини, а после войны симпатизировал Франко и Салазару. Ильин, в частности, считал, что народ должен «беззаветно любить своего национального вождя, верить ему и верить в него», но никак при этом не участвовать в управлении государством, поскольку «сила суждения <народа> остается жалкою»²⁴. Эта философская «подкладка» была очень востребована путинской авторитарной «вертикалью».

Александр Солженицын тоже увлекался философией Ильина, и сближение Путина с Солженицыным — а именно с его идеями о том, что «обширный Юг нынешней УССР (Новороссия) и многие места Левобережья никогда не относились к исторической Украине», и о необходимости «защитить интересы тех многих миллионов, кто вовсе не желают от нас отделяться»²⁵ — после 24 февраля 2022 года не оставляет сомнений в истоках современной российской политической философии.

2007 год, который закончился «мюнхенской речью» Путина, начался републикацией в «Российской газете» статьи Александра Солженицына «Размышления над Февральской революцией»²⁶. Вот основные выводы из статьи, которые были сделаны в про- и околоправительственных СМИ:

— это был не столько народный бунт, сколько заранее спланированная измена элиты;
— победа общества в столетней дуэли с троном привела к национальной катастрофе;
— отречение Государя — предательство национальных интересов;
— «всякий народ вправе ожидать от своего правительства силы — а иначе зачем и правительство?»;
— власть должна «продрогнуть в безжалостности»;
— миролюбие хорошо для христианина, но «пагубно для правителя великой державы»;
— главная опасность для государства не коррупция, не преступность, не чиновничий произвол, а сильная оппозиция.

Как это все оказалось современно и своевременно! Тут и кольцо врагов, и «пятая колонна», и несменяемый президент, и панический страх перед оппозицией²⁷. Изначально для государственных идеологов в повторной публикации давних размышлений нобелевского лауреата к 90-летию Февральской революции был важен только вывод о недопустимой слабости и нерешительности самодержца. Сегодня эта идеология задействована авторитарным режимом практически во всех ключевых сферах для поддержки войны.

Особо отметим выбор в качестве мишени госпропаганды именно Февральской революции, приведшей к падению самодержавия. Этот выбор был знаковым, определяющим: большевистский переворот в октябре 1917-го и разгон Учредительного собрания оставались вне критики, тогда как не получивший должной оценки после распада СССР большевистско-сталинский тоталитарный режим уже воспринимался в путинской Системе как образец «сильного» государства, как историческая опора в стремлении к реваншу. Работы Солженицына и Ильина позитивных оценок большевизма не содержали, но их одобрения Путину и не требовалось. Идеологи для него не гуру, а поставщики материала для построения конструкций, оправдывающих его политику. Причем Путин сам выбирает, что ему больше подходит из сказанного. Тот же Солженицын писал и такое, например: «Украинский вопрос — из опаснейших вопросов нашего будущего, он может нанести нам кровавый удар <…> Во всяком случае, знаю твердо: возникни, не дай бог, русско-украинская война — сам не пойду на нее и сыновей своих не пущу»²⁸.

Потребовалось каких-то десять лет, чтобы призывы к бомбардировкам других стран, их расчленению или захвату, рассуждения об «особом» пути и «уникальной» ментальности, «духовных скрепах» и попадании в рай в случае ядерной войны стали общим местом в современной России.

Суть современной правоконсервативной и одновременно неосталинистской модели — в редуцировании, упрощении, стремлении к установлению авторитарной (тоталитарной) диктатуры как единственного варианта российской государственности. Именно это происходит сейчас. Людей убеждают в том, что российское государство (да и любое «сильное и дееспособное» государство) другим вообще быть не может, что единственная альтернатива — хаос («хотите как в Казахстане?»²⁹). Политическая энтропия, утрата государственными институтами дееспособности, сбои и «зависание» демократических механизмов действительно являются ключевыми проблемами современности. Поэтому неосталинизм возникает не на пустом месте и в современных обстоятельствах выглядит вовсе не реликтом прошлого, неуместным в мире высоких технологий, социальных сетей и общества потребления. Современный антураж неосталинизму совсем не мешает, напротив — служит удобной оберткой для оправдания.

Пример тому — выступление Путина в ноябре 2021 года в Севастополе на открытии памятника окончанию Гражданской войны в России³⁰. Вместо общественного осознания, честного исторического осмысления, попытки понять трагедию, произошедшую более ста лет назад, было просто объявлено, что все закончено, белые и красные помирились. «Безусловно, большинство из них были патриотами России и искренне любили ее так же, как и те, кто оставался, чтобы строить новую страну и, как они думали, лучшую жизнь», — сказал Путин. «Те, кто оставался» — это от 56 до 120 тысяч белогвардейцев, оставшихся в Крыму после эвакуации армии Врангеля и расстрелянных в 1920–1921 годах большевиками.

В этом политика Путина: «единый народ — один вождь — общий враг». Расстрелянных и замученных большевиками русских офицеров не надо больше считать врагами — но только если их последователи признают государствообразующую роль большевизма. Таково путинское представление о преемственности современной России: сталинский гимн, триколор и императорский герб.

Абсолютно принципиальный, сознательный антиевропейский курс Кремля последовательно вел Россию к нынешней беде масштаба национальной катастрофы. При таком курсе шансы на реальную модернизацию государства и экономики стремились к нулю, поскольку это политическое направление умышленно противопоставило нашу страну миру ХХI века, отбросило опыт и достижения трагического XX века, привело Россию к тому миропониманию, которое породило Первую и Вторую мировые войны.

 

«СУВЕРЕННАЯ/УПРАВЛЯЕМАЯ ДЕМОКРАТИЯ»

В начале 2000-х появилась специфическая концепция «суверенной», или «управляемой» демократии³¹. Эта концепция основана на тезисе, согласно которому большинство граждан России не готово к полноценному участию в управлении страной через демократические процедуры, поэтому им нужна опека авторитарной, но желательно просвещенной власти³².

В России формируется авторитарная Система, основными чертами которой являются:
— концентрация властных полномочий в одном центре — окружении президента, последовательное лишение самостоятельной роли и влияния Государственной думы и Совета федерации;
— разгром независимых от власти СМИ федерального значения, целенаправленная ликвидация публичной политики;
— выхолащивание демократических институтов, подмена выборов управляемым фарсом с заранее известным результатом³³;
— рост националистически-державной составляющей в официальной идеологии;
— рост влияния и расширение полномочий силовых органов, превращение суда в политический карательный орган, предназначенный для преследования оппонентов власти.

Российская политика стала напоминать спецоперацию со своими специфическими методами действия — вербовкой и активными мероприятиями³⁴. Важный большевистский принцип «нет таких средств, которые не были бы оправданы целью» снова стал доминирующим. «Официальная политика сегодня — это, скорее, спецоперация, при которой говорят одно, думают другое, делают третье, а хотят четвертое. Кстати, в результате получится пятое», — это цитата из статьи «Время, назад», опубликованной в феврале 2001 года³⁵.

 

УТРАЧЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Сочетание олигархической Системы и сырьевой экономики в принципе не допускает современного технологического развития. Именно поэтому не были реализованы ни такие проекты, как «Стратегия-2020», ни предложения экспертов из Института современного развития, ни другие схожие амбициозные инициативы³⁶. И сколько бы «сырьевой придаток» ни объявлял себя «энергетической сверхдержавой», пока Система не будет коренным образом изменена, в стране не появятся ни высокие технологии XXI века, ни современные промышленные производства. В условиях созданной в России за последние 30 лет экономико-политической Системы все разговоры об «экономике знания», «человеческом капитале», «технологическом рывке» и прочем не более чем пустая болтовня³⁷. И кстати говоря, чтобы соответствовать времени и современному ходу истории, уже в самое ближайшее время критически необходимо начинать реальную модернизацию, иначе будет поздно — шанс будет упущен навсегда.
И тем не менее даже в этих условиях некоторые возможности для реализации альтернативной программы сохранялись на протяжении всех 2000-х и даже еще в 2010-х годах, тем более что глобальная экономическая конъюнктура была благоприятной для нашей страны. В 2000-е годы у России был уникальный шанс использовать крайне выгодное для нас состояние мировых рынков и вложить вырученные от продажи по заоблачным ценам нефти и газа деньги в диверсификацию и развитие экономики. Можно было начать реализацию программы «Земля–Дома–Дороги»³⁸, радикально поддержать малое и среднее предпринимательство, создать в стране современные высокотехнологичные отрасли, которые приносили бы доход независимо от нефти и газа, и, наконец, построить в стране современное правовое государство с разделением властей. Но ничего этого сделано не было.

Олигархическая Система во главе с Путиным, естественно, выстраивалась с интенцией сохранить уже достигнутое и пользоваться этим для шантажа и запугивания, а также для консолидации личной власти³⁹. В таких условиях глобальная экономическая конъюнктура, устойчиво высокие цены на углеводороды не могли быть использованы во благо страны для модернизации и стали фактором дестабилизации. Российская власть напоминала наркомана, у которого в вене одной руки труба с газом, в другой — с нефтью, а в голове — экономические галлюцинации⁴⁰.

В отсутствие новой модели реализовывалась старая, не приспособленная к реалиям XXI века. Так Россия вошла в стадию экономического роста без развития. А экономический рост без развития, то есть при отсутствии политической, социальной и экономической модернизации страны и общества, ожидаемо привел к крайне опасным последствиям. У «верхушки» сформировались и закрепились преувеличенные представления о собственных возможностях, безмерно разрослись необоснованные амбиции.

При этом, однако, стало ясно, что отсутствие большой стратегии — это проблема, которую ни Путин, ни его окружение не осознают в принципе. И именно поэтому в российском политическом дискурсе уже почти два десятилетия отсутствует тема перспективы, тема будущего России.

А большая стратегия была. Это европейский путь, объективно единственный для России. Все остальное — воспроизведение в той или иной форме путинской Системы и ее курса, «пути, которого нет»⁴¹. Надо признать, что такое представление в стране разделяли многие. Однако проблема в том, что номинальные сторонники европейского пути развития не считали своих соотечественников «достаточно европейскими» и не хотели разговаривать со страной честно и прямо, признавая ошибки и провалы, не могли дать оценку экономическим преобразованиям 1990-х. А именно это требовалось для изменения курса. Необходимо было всерьез обсуждать и формулировать позиции по ключевым проблемам и направлениям жизни страны, таким как легитимность частной собственности, преодоление олигархической системы, слияния власти с собственностью и бизнесом⁴², всеобъемлющая оценка большевизма и сталинизма, осуществление настоящей экономической реформы в интересах большинства, обеспечение социальной справедливости и равенства возможностей не за счет популистских обещаний раздать деньги или «природно-ресурсную ренту», а через такие программы, как «Земля–Дома–Дороги»⁴³ или «Газ — в каждый дом»⁴⁴. Однако возможности были использованы иначе.

ОБЪЯВЛЕНИЕ НОВОЙ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

В отсутствие стратегии, опирающейся, с одной стороны, на реалии XXI века, а с другой — на историю и культуру России как органическую часть европейской цивилизации, искусственно был создан постмодернистский тренд, направленный в прошлое, к ресентименту, реваншу, восстановлению некого «былого величия». В 2007 году на фоне заоблачных цен на нефть Путин объявил о новой холодной войне, цель которой — поделить мир на сферы влияния между Россией, Китаем и США⁴⁵. Это был «осознанный выбор» российского режима⁴⁶. Разрыв постсоветского пространства, события 2013–2014 годов в Украине, аннексия Крыма и кровопролитие в Донбассе стали прямыми следствиями этого выбора⁴⁷.

Была ли возможность у России пойти по альтернативному пути во внешней политике? Как ни странно, да, была еще в 2015 году, когда Россия могла выступить в качестве участника международной коалиции в борьбе с глобальным терроризмом в Сирии. Однако для этого от Кремля требовалось отказаться от антиевропейского курса и попытаться исправить сделанное в отношении Украины. Тогда еще можно было одуматься и избежать роковых ошибок⁴⁸. Однако союзу с Западом Путин предпочел альянс с сирийским диктатором Асадом, Ираном и террористической организацией «Хизбалла».

 

ВОЙНА В СИРИИ

В 2015 году Россия ввязалась в гражданскую войну в Сирии. Российская армия отрабатывала удары с воздуха, земли и моря по сирийским городам и мирному населению. Спасая криминальный режим Асада, российское руководство еще и хвасталось испытанием на людях новых видов вооружений. Российская общественность, в том числе и считающая себя либеральной, практически никак не реагировала на действия российской армии в Сирии — эта тема не была ни предметом дискуссий в оппозиционной среде, ни пунктом в политической программе популярных оппозиционных лидеров⁴⁹. Сегодня очевидно, что безразличие общества к участию России в сирийской войне во многом предопределило и решение Путина вторгнуться в Украину.

ОБЩЕСТВО

ДЕФОРМАЦИЯ

Процессы, происходящие в России последние примерно 25 лет, можно охарактеризовать не только как отказ от построения современного общества, современной политической системы и современного государства, но и как сознательную демодернизацию⁵⁰. Вместо современной демократии в стране постепенно, но сознательно и неуклонно создавали надстройку в виде полицейского государства, владеющего монополией на информацию. В этих условиях любой серьезный диалог с властью о реальном пути развития страны стал невозможен.

В результате произошло перерождение общества — не соответствующее времени, ведущее к национальной катастрофе и в конечном счете, возможно, к гибели старой России. Это и стало главным итогом демодернизации. Если энергичное, способное к движению вперед и требующее серьезных институциональных перемен общество — а именно таким и было российское общество в конце 1980-х и самом начале 1990-х годов — сдавить жестким корсетом⁵¹ лжи и полицейщины с целью предотвратить его развитие, процесс рождения нового все равно произойдет, но плод будет уродливым. Таким было правление Николая II: власть, отделенная от общества и отказавшаяся меняться, привела к ситуации, когда из желания российской элиты осуществить соответствующую времени трансформацию самодержавия в конституционную монархию и тем самым создать условия для дальнейшего развития страны родился большевистский монстр. Через сто лет гораздо более своекорыстная, мелочная, мстительная, хуже воспитанная и менее образованная властвующая группировка, воспринимающая развитие общества как опасность для себя, иррационально и абсурдно сделала вид, что никакого общественного развития нет. Группировка вновь надела на общество жесткий корсет из извращенных ограничений и противоправных запретов, тем самым запрограммировав рождение очередного социально-политического уродства — засилье в политике откровенных невежд, клоунов, популистов и радикалов. И мы оказались там, где оказались.

Начатая 24 февраля 2022 года «спецоперация» Путина отбрасывает Россию в далекое прошлое. Причем дело не только в действиях в отношении Украины, но еще и в отсутствии понимания того, что такое государство в XXI веке, что такое современная политика и, наконец, что такое вообще Россия. Развязанная Москвой имперско-милитаристская кампания есть не что иное, как продолжение примитивной большевистской политики.

 

НАРОД

За последние сто лет российский народ был обманут дважды. Первый раз — когда после 1917 года уверовал в социализм, а через 70 лет все развалилось. Второй раз — когда в 1991 году люди поверили, что после падения коммунизма Россия может стать европейской страной, но и здесь был обман, и возникло глубочайшее разочарование.

Главной особенностью созданной в 1990-е годы Системы стала необходимость защищать от народа стремящуюся к несменяемости власть. Отношение руководства страны к своим гражданам выражалось в цинизме — власть меньшинства презирала большинство. Система требовала деполитизации граждан: обиженный и ограбленный народ надо было отстранить от политики — не только от практического участия в ней, но и от политического дискурса как такового. Вначале это делалось якобы для поддержки заведомо непопулярных реформ и поэтому находило понимание в как бы либеральных кругах. Впоследствии же, после разгрома независимых СМИ и на фоне роста цен на нефть, деполитизация населения требовалась для создания авторитарной полицейской Системы. Именно на решение этой задачи в конечном счете работали почти все СМИ, формировалась общественная повестка: изменяли правила выборов, запрещали политические блоки, отменяли реальные выборы губернаторов и фактически местное самоуправление, расширяли практику фальсификации выборов. Монополия Системы на российское телевидение позволила пропаганде заполнить практически все информационное пространство в стране. При этом главной целью пропаганды было убедить людей, что они ни на что реально не влияют и ничего не могут изменить. Были реализованы концепция нулевого влияния людей на происходящее в их собственной стране, полной зависимости населения от власти, и концепция вражеского окружения — как снаружи, так и изнутри в виде «иноагентов» и «пятой колонны». Людям внушили предельно искаженное представление об окружающем мире.

Все это происходило в условиях, когда государство становилось все более полицейским, когда бизнес полностью зависел от власти и, следовательно, было невозможно финансировать независимые от государства институты гражданского общества, СМИ, политические партии, профсоюзы.

«Закручивание гаек» совпало с резким ростом цен на нефть, когда если не большинство, то очень многие российские граждане получили доступ к относительному достатку и некоторым благам цивилизации. Отсутствие демократических свобод будто бы не сказывалось негативно на уровне жизни, даже наоборот: свободы исчезали — благосостояние росло. Достаток казался напрямую связанным с персоной верховного правителя — народ в своей массе был им увлечен как увлекаются кумиром, люди «либеральной наружности» довольно откровенно презирали народ за это. Надо признать, что чувство это было взаимным. Глубокое разочарование в реформах, отсутствие политического опыта, иллюзия стабильности, возможности жить частной жизнью, ни во что не вмешиваясь, и «честно делать свое дело» подталкивали к аполитичности. Государство это всемерно поддерживало и преподносило политически активных граждан как одержимых сумасшедших. Городской «креативный класс» так ни разу и не вышел массово на выборы, так и не поддержал ни одной политической партии, выражающей интересы хотя бы своей социальной группы. Небольшая часть этих людей пыталась публично протестовать, правда, лишь частично, изредка и постфактум. А значение такого важнейшего коллективного действия, как выборы, постепенно, но неуклонно сводилось к нулю, и в итоге была окончательно уничтожена надежда на то, что каждый человек может на что-то повлиять.

Более 20 лет умышленной деполитизации, целенаправленной пропаганды, нагнетания атмосферы страха в отсутствие альтернативных источников информации закономерно привели к выученной беспомощности, то есть к такому состоянию сознания, при котором человек чувствует себя не влияющим ни на что, кроме какой-то части своей повседневной жизни. Почему беспомощность выученная? Потому что к подобному состоянию людей умышленно привели власти. В похожем состоянии в СССР жили десятилетиями, но первые годы перестройки и реформ подарили надежду на перемены. Однако в 2000-е годы уверенность людей в своей полной политической беспомощности стала основой внутренней политики Путина⁵².

Таким образом, в результате реформ 1990-х годов и при полном безразличии остального мира в России была сформирована Система, в которой граждане государства не могут никаким образом влиять не только на внутреннюю и тем более внешнюю политику страны, но даже на существенные условия своей личной жизни. Сегодня, когда Россия оказалась в беспрецедентной изоляции, такое положение населения — траектория гибели⁵³. «С народом, преданным и развращенным его элитой, можно только дожидаться окончательного распада», — это из публикации 2011 года⁵⁴.

Конечно, можно сколько угодно говорить о неготовности нашего народа к демократии, ссылаясь на многовековую российскую историю и советский опыт. С этим не следует спорить — что есть, то есть. Однако в политике необходимо было делать то, что честно и правильно, а жизнь расставила бы все по своим местам. Если же руководствоваться корыстью, следовать принципу «цель оправдывает средства», совершать подлости и предпринимать заведомо неверные, но кому-то персонально выгодные шаги, то не стоит потом произошедшее списывать на особенности народа. Не в народе дело, а в тех, кто его сознательно обманывал, кто стоял за этими действиями, кто их совершал и позволял совершать. Имена таких деятелей в нашей стране были на слуху последние 30 лет, и привести их совсем не трудно.

 

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ

Роль образованного класса, постсоветской интеллигенции в создании и построении Системы особая. Речь в первую очередь о тех, кто считал себя в России элитой, интеллектуалами, интеллигенцией, — в общем, о тех, чьим отражением, в сущности, и является власть.

Пожалуй, самой бесспорной иллюстрацией этой роли служит активная поддержка со стороны постсоветской интеллигенции ошибочных реформ 1990-х. Поддержать эти реформы можно было только игнорируя обычных людей — через презрение к большинству населения. До сих пор немало политологов, экономистов и публицистов оправдывают и даже восхваляют абсурдный план реформ 1990-х⁵⁵. Объясняя причины их провала и, как следствие, появления нынешнего авторитарного мафиозного режима, они, как правило, ссылаются на то, что демократия в России «не прижилась» из-за неготовности народа. По их мнению, реформы проводились единственно возможным образом, но «народ оказался неподходящим»⁵⁶. На самом же деле в тот момент, когда власть отделила себя от народа, постсоветская интеллигенция — так называемая элита страны — сделала выбор в пользу власти и далее выстраивала отношения вовсе не с народом, а с режимом.

Будучи одновременно крайне самоуверенной и некомпетентной, эта прослойка российского общества сначала лишилась своей политической партии (СПС), выпав из структур власти, а затем, вероятно, подтачиваемая комплексом собственной неполноценности, активно участвовала в отстранении людей от политики. Для этого, кстати, использовались умышленно сохраненные властью средства массовой информации (к примеру, газпромовская радиостанция «Эхо Москвы»⁵⁷). Так, в 2011 году людей призывали не участвовать в выборах (движение «наХ-наХ»⁵⁸) или голосовать «за кого угодно, кроме ЕР»⁵⁹, а в 2021-м агитировали с помощью «умного голосования» выбирать верных сателлитов Путина — коммунистов, жириновцев, справедливороссов-прилепинцев, каких-то якобы «новых людей»⁶⁰; бесплодно и популистски пытались подменить активизмом серьезную политику⁶¹ и сделать протест «неполитическим» — с белыми ленточками и «Оккупай Абай» («Нам политики не нужны» — популярный слоган на протестных гуляниях с белыми шариками по московским бульварам в 2012–2013 годах и отказ от поддержки демократического кандидата в президенты в 2012 и 2018 годах). И главная ответственность наиболее активной группы постсоветской интеллигенции — многолетняя систематическая травля демократической оппозиции, в вину которой ставились критика абсурдных реформ 1990-х и последовательные предложения профессиональной экономической альтернативы, отказ поддерживать деятельность и политику Чубайса и прочих из окружения Ельцина, а потом и Путина, а также неприятие бредовой идеи «либеральной империи»⁶², неприемлемость союза с национал-большевиками Лимонова⁶³ и прочее.

НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЕ РОЛЬ ПОСТСОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

1.     1992

Безусловная поддержка ельцинских реформ как «единственно верного курса» и требование «устранить» Верховный совет РФ как «красно-коричневую помеху» на пути к реализации этих реформ

2.     1993

Полное принятие стороны Ельцина в конфликте с Верховным советом, который перерос в конституционный кризис и завершился кровопролитием, а также поддержка новой Конституции с авторитарными президентскими полномочиями; агитация на выборах в Госдуму за блок Гайдара «Выбор России» и победа ЛДПР

3.     1994

Объявление Госдумой амнистии для всех участников конфликта октября 1993 года в Москве без расследования причин случившегося и действий Кремля (фракция «Яблока» выступала за создание парламентской комиссии по расследованию), что приветствовалось в кругах постсоветской интеллигенции

4.     1995

Всесторонняя поддержка залоговых аукционов

5.     1996

Тотальная и безусловная поддержка Ельцина на президентских выборах — кампания «Голосуй или проиграешь»

 

Вместо всего этого было жизненно важно объяснять людям, доносить до них по всем доступным каналам, что участие в политике, в частности в выборах (причем не опосредованное алгоритмами участие, а прямое голосование за то, что тебе близко), — это и есть борьба за свое будущее, за будущее своих детей. За почти тридцать лет, начиная с 1993 года, как минимум 11 раз (восемь на думских выборах и трижды на президентских) можно было воспользоваться шансом развернуть политику в правильную сторону. Этого не произошло.

Вообще же, ответственность постсоветской интеллигенции за нынешнюю катастрофу крайне существенна. Помимо поддержки ошибочных и преступных реформ 1990-х и безответственного игнорирования демократической альтернативы (о чем было сказано выше), так называемая российская либеральная элита в ответе и за Вторую чеченскую войну, и за приведение к власти Путина в 2000 году, и за восторженное принятие обществом аннексии Крыма — то есть за все ключевые этапы на пути к войне с Украиной.

Во многом переломным моментом для становления Системы, которая в феврале 2022 года привела Россию к войне, стала антидемократическая кампания в поддержку Ельцина на президентских выборах 1996 года. Тогда активная группа постсоветской интеллигенции добровольно принимала участие в агитации на стороне действующего президента — прежде всего из-за материальной зависимости от власти и околовластных олигархических кланов. Однако мировоззрение ведущих представителей российской интеллигенции, еще обладавшей в 1990-е годы серьезным влиянием в обществе, также имело значение. Именно тогда, в разгар крайне неудачных реформ, ясно понимая и трезво оценивая происходящее, они тем не менее сделали сознательный выбор в пользу несменяемости власти. Истоки такой позиции не в страхе перед коммунистами (чьим приходом пугали сомневавшихся в необходимости поддерживать Ельцина), а в недоверии к стране и народу, в отношении к властной номенклатуре как к заведомому меньшинству, которое должно удержать однажды полученную власть любыми способами. Отсюда — ставка на авторитаризм и его оправдание и, как результат, зарождение еще в 1996 году Системы, приведшей к власти Путина.

При этом реальную демократическую оппозицию, стремившуюся сохранить и упрочить связь демократов и большей части населения страны, обеспечить реальное участие большинства граждан в политике (не в качестве объектов манипуляции или потребителей политического продукта, а как субъектов политики, активно действующих акторов), значительная часть постсоветской интеллигенции воспринимала как помеху для реформ и достижения стоявшей перед ними цели — создания, как они тогда ее называли, «новой России», а на самом деле мафиозно-олигархической Системы⁶⁴.

В 1999 году страх перед сменой власти вышел на новый качественный уровень. Даже те, кто в 1994-м собирал подписи и выступал против первой войны в Чечне, теперь без зазрения совести поддержали вторую. Эти люди стали союзниками имперского реванша. Все тот же Чубайс, пытаясь выдумать идеологию для созданной им самим и его приятелями Системы, говорил о России как о «либеральной империи»⁶⁵. А империя в России может быть только одного типа — националистического. И наоборот: русский национализм может быть только имперским. Любая попытка заигрывания с русским национализмом — это движение в сторону имперского реванша.

Ход избирательной кампании на выборах в Госдуму 1999 года (имперская и милитаристская риторика так называемых либералов) и политика власти в Чечне («мочить в сортире») уже были достаточными основаниями для того, чтобы сделать выводы о характере новой российской администрации, въехавшей в Кремль в начале 2000 года. Иллюзий о Путине как ученике Анатолия Собчака и преемнике «основателя свободной России» Ельцина, пожалуй, не было даже у тех, кто, продолжая причислять себя к демократам, поддержал офицера КГБ в качестве кандидата в президенты. Одни делали парадоксальную ставку на сохранение демократии (в их понимании) антидемократическими методами. Другие сознательно были готовы принести демократию в жертву ради сохранения собственности, полученной в ходе криминальной приватизации.

Потом был разгром НТВ, осуществленный с помощью «Газпрома» и при участии продвинутых «либеральных» менеджеров⁶⁶. И это постсоветская интеллигенция тоже проглотила.

Отсутствие перспективного видения, которое мы отмечали как системное свойство путинского государства, оказалось свойственно и российской либеральной оппозиции, впустую потратившей годы на политический активизм⁶⁷. Авторитарному режиму надо было противостоять не криками «Долой Путина!», а образом будущего. Не шутить над «скрепами», а серьезно говорить о ценностях и целях.

После массовых акций 2011–2012 годов протестная «тусовка», по сути, вообще отказалась заниматься содержательными вопросами⁶⁸, не поддержала альтернативу Путину ни на президентских выборах 2012 года, когда он спокойно вернулся в кресло главы государства, ни в 2018-м, когда выборы превратили в плебисцит о всенародной поддержке путинской политики. Что характерно, даже к поворотным поправкам к Конституции в 2020 году многие в кругах недовольных властью отнеслись легкомысленно — Конституция якобы и так давно не работает.

Тем временем Система Путина эволюционировала, укрепляя репрессивную составляющую и пестуя имперские амбиции. Но вместо того чтобы пытаться противостоять этой нарастающей опасности, либеральная «тусовка» кормила общество пустыми надеждами, что Система вот-вот рухнет, поддерживая ощущение близкого успеха.

Более того, недооценка важности больших целей, четких ценностных и идеологических ориентиров сопровождалась поощрением идейной всеядности и разного рода «тактических» союзов с националистами, национал-большевиками, коммунистами ради гипотетического расширения базы протеста. В отсутствие стратегического видения и здесь тактика заняла место стратегии.

Власть в России такая, потому что ей позволили такой стать причисляющие себя к оппозиции определенные слои российского общества. Еще с 2007 года, со времен конференции «Другой России», страну готовили к национал-большевистскому повороту, вместо того чтобы ему противостоять⁶⁹. Ведь это не лидер нацболов Лимонов задавал оппозиции повестку «отобрать и поделить» (подсчет вилл, яхт, квартир как основное направление критики власти). Это не националисты выкручивали московской интеллигенции руки, требуя сделать ксенофобию знаменем протеста. Это претенденты на роль лидеров демократической оппозиции и их сторонники не нашли ничего лучше, как оседлать этот лево-националистический тренд и смотреть, куда выведет кривая.

После союза с национал-большевиками эти же люди сделали ставку на националистический дискурс, на того, кто активно и жестко поддержал войну с Грузией («запулить ракетой по Генштабу Грузии»⁷⁰), пропагандировал антигрузинскую кампанию в России и «Русские марши». При этом надо понимать, что национализм не просто личностная характеристика Алексея Навального, но важная часть его политической линии, принципиальный пункт, с помощью которого он рассчитывал добиться популярности «в народе». Ставка на политика-популиста, продвигающего национализм, оправдание такого национализма российской интеллигенцией, а также попытка использовать националистический дискурс против Путина — непростительный просчет. Русский национализм — имперский, и другим он не будет. Врагом в националистическом и левацком дискурсе неизбежно становится не режим, а Запад⁷¹.

Голосование за коммунистов по призыву «умного голосования» — финал этой ошибочной линии⁷². Публичная борьба не с Системой, а лишь с одним из ее элементов, коррупцией, опирается на худшие черты в людях — зависть, злобу, ксенофобию — и только разжигает ненависть. В России это огромная ошибка.

Путин использовал рост националистических и лево-популистских настроений в своих целях — в основу его политики в отношении Украины легли именно националистические, национал-имперские, шовинистические идеи⁷³. Всем тем, кто беспокоился, что «русские — крупнейший разделенный народ Европы»⁷⁴, кто высказывал недовольство «чужими», кто искал врага «русского мира», был предложен такой враг — Украина.

И если цинично убеждать народ, что «война будет слишком дорого стоить» (государственному бюджету, потребительскому кошельку), как это делали национал-популисты и некоторые либералы⁷⁵, если пугать санкциями, объяснять невозможность военного столкновения неготовностью армии, то предотвратить войну никогда не получится. Настоящий выбор должен быть не между холодильником и телевизором и даже не между какими-то условными «победой» и «поражением». Это мировоззренческий выбор, это вопрос ценности человеческой жизни.

В либеральной среде, в интеллигентских кругах не смогли извлечь урок из крымской эйфории и войны в Донбассе, и многие узнаваемые лица из этой среды приняли участие в кампании по поддержке на сентябрьских выборах 2021 года сталинистов, националистов, открытых сторонников войны с Украиной — любой ценой стремясь снизить проценты «Единой России», безосновательно полагая, что это как-то ослабит Путина. Однако результатом этой кампании стало лишь еще большее укрепление Системы и переход страны на следующий уровень вниз.

С конца 1990-х годов те российские СМИ, которые принято было считать либеральными или оппозиционными (об откровенно провластных и говорить не приходится), все чаще использовались в качестве инструмента борьбы с демократической оппозицией. Эти издания защищали реформы 1990-х и дискредитировали альтернативную экономическую программу, навязывали аудитории вождизм и популизм, игнорировали демократические силы. При этом насаждалось презрительное отношение к людям, не оценившим по достоинству завоевания демократических реформ Ельцина—Гайдара—Чубайса. Вершиной стала агитация за «умное голосование», то есть за ярых сторонников полицейского режима и войны. Антивоенная и антишовинистическая линия демократической оппозиции не только не получила поддержки, но была затоптана. Проталкивалась идея о каких-то «новых» коммунистах и «хороших» националистах, которым в итоге и ушли «протестные» голоса. Высокий результат коммунистов на выборах 2021 года создал атмосферу и предпосылки для закрытия «Мемориала», а затем и для «специальной военной операции» в Украине. «Умное голосование» по указанию «вождя», объявленное протестным и ставшее массовым среди называющих себя либералами людей, на деле оказалось голосованием за представителей провластных партий, которые поддерживали, поддерживают и будут поддерживать войну. Это явилось ярким свидетельством полного ценностного провала и утраты всех смыслов, красноречивым примером состояния умов постсоветской интеллигенции.

Некомпетентность Запада и увлечение публицистикой европейских и американских СМИ, претендующих на понимание политических процессов в России, стали причинами поддержки пропутинского «умного голосования»⁷⁶ за рубежом (несмотря на тот факт, что «умное голосование» способствовало войне, западные политики и пресса до сих пор так и не провели ревизии этой «политической находки»). Дошло до абсурда: российские избиратели в Лондоне и Париже, начитавшись западной прессы и российского интернета, проголосовали за националиста, получившего медаль за присоединение Крыма и войну в Сирии⁷⁷. Теперь этот «победитель» (как и многие другие, за кого агитировала либерально-демократическая и консервативная, правая и левая западная пресса), конечно, под санкциями тех же Лондона и Парижа.

Умышленная балаганизация и раскол либерально-демократической среды, деградация политического дискурса в эфирах «Эха Москвы» были выгодны в первую очередь российской власти, которая почти три десятилетия использовала радиостанцию для активного ослабления демократической оппозиции и, как следствие, поддержки Системы и режима Путина.

Когда-нибудь российское общество поймет, что оно несет прямую ответственность за случившееся с Украиной и Россией 24 февраля, за то, какую политическую систему создали в стране за последние 30 лет. Русская интеллигенция, основываясь на уроках нашей истории, должна быть непримиримой к национализму, популизму, лжи, манипулированию людьми, должна служить моральным ограничителем, предохранителем. Но в постсоветской России произошла деградация этого общественного слоя. Соль перестала быть соленой. Не сами по себе национализм и левый популизм, а их оправдание и даже поддержка теми⁷⁸, кто должен был противостоять национализму, большевизму и реваншизму на этическом уровне, проложили дорогу к войне.

 

СМИ И ЖУРНАЛИСТЫ

Отдельно стоит отметить российских журналистов, которые решили, что и в условиях авторитарного режима они должны сохранять «объективность» и оставаться «над схваткой».

Немногочисленные, но до последнего времени относительно популярные в протестной среде оппозиционные СМИ годами действительно рассказывали людям правду о преступлениях режима. Журналисты этих изданий, зачастую рискуя жизнью, публиковали разоблачительные расследования исключительной сложности, пронзительные, отчаянно смелые правозащитные материалы. Многих из этих людей я без преувеличения назвал бы героями. В то же время, к великому сожалению, эти же издания, эти же журналисты не понимали критически важную необходимость внятно показывать и объяснять политическую альтернативу: кто может исправить ситуацию в стране и как это будет сделано.

Именно поэтому российское полицейское государство считало эту прессу (как правило, справедливо) неопасной для себя, при этом умело пользовалось ею и новыми, сложившимися в условиях постмодерна особенностями прессы. Эти особенности помогают заталкивать людей в постмодернистский мир, где все относительно, где все ставится под сомнение и ниспровергается, где имитация заменяет рациональное мышление и содержание. Отсюда вырастает дух активизма: мол, ищущая молодежь движется, пробует, ошибается, но это лучше, чем «застойные привычки либерал-модернизаторов». Сюда хорошо встраивается безыдейность, отношение к политике как к игре или спорту, заигрывание со сталинистами, националистами, милитаристами. Создается иллюзия, что это просто составная часть поиска молодежью инвентаризации ценностей, которая помогает сдвинуться с мертвой точки.

В результате оппозиционные СМИ лишь стимулировали политически неосмысленную протестную активность. Неспособные ни понять, ни разглядеть альтернативу, они, естественно, были не в состоянии ее поддержать. Не разъясняя, кто и как может изменить Систему и ситуацию в стране, такая пресса подталкивала одних к бессмысленному бунту, других — к глубокой апатии.

24 февраля 2022 года произошел полный разрыв с реальностью. Случилось это в том числе в результате деградации российской интеллигенции и значительной части общества. Это разрыв со временем и историей, с реальным прошлым, настоящим и будущим, разрыв, который закономерно выливается в трагический абсурд, наполняющий и даже замещающий жизнь на всех уровнях. Гибнут тысячи людей. Мы вплотную подвели мир к черте, за которой — большая война.

 

ЗАПАД

ИГНОРИРОВАНИЕ

Запад — США и ЕС — внесли весомый вклад в создание, оформление и укрепление российской олигархической Системы, а также сыграли значимую роль в продвижении к нынешней катастрофе.

Запад долгие годы активно поддерживал Путина на личном уровне: Тони Блэр приезжал в Россию, чтобы засвидетельствовать ему поддержку на выборах 2000 года, Джордж Буш-младший после встречи с Путиным в 2001 году признавался, что «заглянул ему в глаза, увидел в нем прямого и достойного доверия человека <…> и ощутил его душу». Путина нахваливали Берлускони, Проди, Саркози, Фийон, Курц, Ципрас, Макрон…⁷⁹ Тема влияния Запада на то, что случилось с Россией, очень существенная и заслуживает подробного рассмотрения. В этих заметках ограничимся лишь некоторыми штрихами, имевшими в последние 30 лет ключевое значение для развития ситуации.

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИКИ ЗАПАДА, КОТОРЫЕ ПРЯМО ИЛИ КОСВЕННО СПОСОБСТВОВАЛИ СОЗДАНИЮ СИСТЕМЫ

1.     1991-1992

Заинтересованность американского истеблишмента не только в демократизации и экономической модернизации СССР, но и в необратимом распаде Союза; препятствование реализации в России национального экономического плана реформ и навязывание вместо него ошибочного для российских условий плана «Вашингтонский консенсус»*, главными результатами чего стали гиперинфляция и криминальная приватизация

2.     1993

Безоговорочная поддержка Западом Ельцина в ходе октябрьского конституционного переворота и вооруженного конфликта с Верховным советом РФ; игнорирование отказа российского президента от диалога с гражданами и факта использования грубой силы в разрешении кризиса

3.     1994-1997

Массированное кредитование России со стороны МВФ в период войны на Северном Кавказе и массовых военных преступлений российской армии в Чечне

4.     1996

Открытая, ничем не ограниченная поддержка Ельцина на президентских выборах, несмотря на все нарушения и фальсификации и начало уничтожения в России независимых СМИ

5.     1999-2000

Прямая и безусловная поддержка Путина на президентских выборах, участие премьер-министра Великобритании Тони Блэра в избирательной кампании Путина и неприкрытая агитация за него; продолжение кредитования Москвы со стороны МВФ (а по сути, со стороны США), несмотря на массовую гибель гражданского населения, российские боевые действия и ковровые бомбардировки Чечни в 1999–2000 годах

•  
•  

* См. Информация КГБ СССР «О высказываниях представителя окружения М. С. Горбачева от 20 июня 1991 года». См. Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор: Версия следствия. — М.: Огонек, 1992. С. 55; Степанков В. ГКЧП. 73 часа, которые изменили мир. — М.: «Время», 2011. С. 19.

  

ОТКАЗ ОТ НОВЫХ ФОРМАТОВ

Ухудшение на протяжении последних 15 лет отношений России и Запада было обусловлено не пресловутым расширением НАТО на восток. Ключевой проблемой стало то, что с начала 1990-х Запад не разработал и не предложил новую, соответствующую времени систему коллективной безопасности, которая бы включала Россию. Это было крайне необходимо и вполне реально. «Наиболее провальной стороной сделанного Западом по окончании холодной войны стратегического выбора стало исключение России из системы европейской безопасности, ее изоляция и настрой на враждебность по отношению к Западу», — отмечал в 2018 году Уильям Хилл, советник посольства США в Москве в 1980-х годах⁸⁰.

Были ли попытки найти взаимопонимание? Были. Но не было убежденности и настойчивости ни со стороны Путина, ни со стороны западных партнеров. Речь, например, о совместной (Россия, ЕС и США) системе противоракетной обороны для Европы. В 2001 году Путин обсуждал этот вопрос на переговорах с НАТО⁸¹, но дальнейшего развития идея не получила. В 2002 году в Москве была подписана Совместная декларация о новых стратегических отношениях между Россией и США⁸², но ни одного практического шага по ее реализации сделано не было.

Отсутствие инициатив российско-европейской интеграции в области безопасности объясняется в первую очередь непониманием значимости этого процесса. Когда создавался Европейский союз, главной его стратегией являлось предотвращение новой войны в Европе. Но с годами ЕС превратился в бюрократическую структуру, которая очертила свои границы и стала заниматься внутренними проблемами. Стратегия Большой Европы, европейской интеграции России вообще всерьез не обсуждалась. В итоге вместо стратегически необходимого курса на сближение России и Европы в Кремле сформировался антиевропейский политический вектор.

ЭНТРОПИЯ

Помимо всего прочего, происходящее сегодня — это фактическое признание краха пятнадцатилетней политики, провозглашенной Путиным в Мюнхене, по сути, подтверждение поражения в объявленной Западу в 2007 году холодной войне. Сделать Россию лидером противостояния «однополярному миру», привлечь на свою сторону европейских политиков и граждан так и не получилось. «Осознанный выбор»⁸³ загнал режим, а с ним и страну в тупик, а нежелание признавать собственные ошибки и терпеть поражение в новой холодной войне в XXI веке привело к решению, реализованному 24 февраля 2022 года. Однако и для западной политики прошедшие полтора десятилетия стали временем потерь и деградации, и это касается не только отношений с нашей страной. Не желая вникать в суть происходящего в России, западные политики и СМИ и сейчас продолжают делать ставку на национал-имперское крыло российской оппозиции⁸⁴, у которой с Путиным хотя и острые, но лишь внутрисистемные разногласия. Это еще одно болезненное проявление глобальной политической энтропии⁸⁵, свидетельствующее о политическом слабоумии. Политика Дональда Трампа и штурм вашингтонского Капитолия 6 января 2021 года — из этого же ряда симптомов.

Кстати говоря, и в Украине за тридцать лет Запад так и не заметил перспективу для Большой Европы. Даже после аннексии Крыма и начала войны в Донбассе в 2014 году для Украины не было создано подобия «плана Маршалла», не было сделано своевременных и реальных шагов в направлении ее интеграции в ЕС. Потребовалась путинская «спецоперация», чтобы к вопросу о членстве Украины в ЕС на Западе стали относиться всерьез.

В целом в политике Запада последние три десятилетия отсутствовали понимание и политическая стратегия будущего, к которому человечество могло бы стремиться. Да и текущей политикой западные элиты занимаются из рук вон плохо, примеров достаточно: бегство США из Афганистана прошлым летом, опасное и нарастающее враждебное противостояние между республиканцами и демократами, обещающее отнюдь не обычные предвыборные столкновения в американском обществе, британский «брекзит» и конфликты с правеющими Польшей и Венгрией в Евросоюзе⁸⁶. Конечно, экономико-политическая модель ЕС является для России (как и для Украины) абсолютным стратегическим ориентиром. Однако, учитывая невысокое качество современной практической политики Запада и, как следствие, его собственные проблемы, нам в нынешней ситуации следует ориентироваться только на себя и прежде всего самим искать выход из катастрофы.

 

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ

ОПОРА РЕЖИМА

1 июля 2020 года российская олигархическая Система, созданная в ходе реформ 1990-х, перешла на качественно новый этап своего развития: произошло не просто закрепление в Конституции страны несменяемости персональной власти Путина — произошел официальный отказ от формальной ориентации на демократическую легитимность, федерализма, движения вперед от советского прошлого к современной цивилизации XXI века⁸⁷. Это означало окончательный провал постсоветской модернизации. Демократия потерпела поражение, а модернизация страны не состоялась. И хотя многие не осознали произошедшего ни тогда, ни даже сейчас, главный итог сегодня очевиден: отсутствие перспективы практически для всех граждан страны, крушение надежд и нарастающие обида и разочарование. Весь этот многослойный комплекс негативных чувств людей проще всего направить против внешнего врага.

И в этом смысле война не должна была стать неожиданностью. Да Путин ничего и не скрывал: он открыто готовил войну, писал и объявлял об этом громогласно. Однако это не вызывало должной реакции — ни внутри страны, ни за ее пределами. Опубликованная летом 2021 года антиукраинская статья Путина стала серьезнейшим симптомом и предупреждением. Однако американцы были заняты спешным уходом из Афганистана⁸⁸, а внутри России начиналась предвыборная кампания, и, как бы абсурдно это ни выглядело сегодня, реальная опасность уже практически объявленной войны не стала⁸⁹ главной темой той кампании ни для СМИ, ни для политиков, ни для общественных деятелей.

Сейчас люди в нашей стране находятся под колоссальным влиянием пропаганды, которая прямо направлена на разжигание ненависти и поддержку войны. К этому добавляется ежедневно нарастающий страх репрессий. В таком состоянии человек готов очень многое оправдывать, лишь бы отвлечься от постоянного негатива. А негатива хватает — одна война чего стоит, а есть еще неопределенность и страх, которые, в свою очередь, вызваны отсутствием реформ, социальных лифтов, перспектив и возможности влиять на происходящее, то есть отсутствием институтов современной политики. Все это оказывается сильнее других чувств, перекрывает знания, опыт, воспитание и мораль.

Иначе говоря, главная причина поддержки войны — в несвободе, в том, что люди чувствуют себя в плену, в сознательно выработанной той самой выученной беспомощности. Граждане России оказались заложниками политиков с перевернутым, архаичным сознанием, однако освободить себя или хоть что-то изменить люди не в состоянии. Причин тому несколько: разочарование от краха реформ 1990-х, распад СССР и потеря перспективы, а вместе с ней утрата понимания смысла жизни. Формула кардинального отстранения от политики «вы не лезете в политику, а мы вас кормим и защищаем» дала вот такой результат: национальной идеей вместо построения европейского будущего стало противостояние с Западом, новый миропорядок, мессианская роль России и Путина. Потому что люди, лишенные прав и свобод, возможности полноценного участия в политике, самореализации и самоуважения, с готовностью принимают тоталитарную идеологию. Причем эта идеология не только становится инструментом управления населением, но и в какой-то момент оказывается внутренним стержнем для граждан. И поскольку абсолютное большинство людей в России, по сути, уже давно изолированы от реальной политики, власть легко заменила возможности, которые предоставлены людям в современном свободном мире, на идеи, выпадающие из времени, соответствующие позапрошлому или прошлому веку. Тем более что авторитарной власти не нужны творческие и свободные люди, которые захотят эту власть сменить. Опорой режима стали зависимые, лояльные, подневольные граждане.

ПРОТЕСТ И АКТИВИЗМ

И тем не менее в России есть миллионы несогласных с войной, миллионы не поддавшихся пропаганде. Тогда почему не удается антивоенный протест? Прежде всего из-за новых репрессивных законов. Но кроме того, в последние годы в активистский протест заигрались, его профанировали. Десять лет потратили на подмену политики дилетантским активизмом, эмоциональным самоудовлетворением⁹⁰.

После внесения изменений в Конституцию, означавших драматический поворот для страны, жизнь продолжалась как ни в чем не бывало, протестов не было. А в январе–феврале 2021 года людей, выведенных на протестные акции, бросили «в топку» репрессий⁹¹, при этом в качестве содержательной основы протестов называлось привлечение внимание к судебному процессу над добровольно вернувшимся из Германии Навальным (на фоне фильма про «дворец Путина»⁹²). В то же самое время накаляющаяся внешнеполитическая ситуация полностью игнорировалась как неудобная, отпугивающая националистов и ностальгирующих по советской империи, в которых организаторы протестов очень хотели видеть сторонников. Эти события ознаменовали начало разгрома активистского протестного движения в России, и в течение всего 2021 года потенциал протеста целенаправленно и последовательно уничтожался государством. А когда началось вторжение в Украину, протестовать уже было практически некому, вместо тысяч протестантов возникли десятки тысяч эмигрантов. Теперь же, когда в стране фактически введено военное положение, люди оказались под угрозой репрессий уже даже не за выход на улицу, а за выражение мыслей в какой бы то ни было форме. В этих условиях невозможно призывать к публичным протестам, поскольку невозможно гарантировать безопасность вышедших на улицы людей, защитить их от арестов и дальнейших преследований.

 

О БУДУЩЕМ

Безусловно, самый главный аспект разворачивающейся трагедии — это массовая гибель людей, разрушения и гуманитарная катастрофа в Украине. Это останется с нами, нашими детьми и внуками навсегда.

Мы, однако, продолжаем существовать в том же общественном пространстве, с теми же моделями поведения и реакций, в том же постмодерне, который был и накануне войны и который довел до нее. Поэтому не стоит относиться к «спецоперации» как к политическому эпизоду. Неверно воспринимать ее как какую-то многоходовку, рассчитанную на быстрый успех, но не реализованную, как было задумано, и в результате создавшую многочисленные проблемы для всех, включая ее организаторов. Это только на поверхности так. 24 февраля жизнь каждого изменилась кардинально и на всю обозримую перспективу.

Надо попытаться оценить масштаб и перспективы происходящего. Война России с Украиной уже приобрела собственную крайне опасную логику. Активная военная конфронтация, затягиваясь, реально превращает стороны в смертельных врагов. Такое не проходит бесследно, взаимная ненависть останется в исторической памяти на многие поколения.

Российский истеблишмент в выстроенной за тридцать лет Системе будет и дальше стремиться поглотить Украину. Такое видение перспективы присуще не только Путину, эта парадигма близка и понятна относительно широкой группе сформированной им номенклатуры.

При этом нынешнюю Россию невозможно победить в классическом понимании, потому что у нее есть ядерное оружие, и не получится экономически разгромить, потому что у нее есть огромные природные ресурсы, «безграничное» партнерство с Китаем (по крайней мере, пока) и флирт с Индией — мировыми экономическими гигантами. А поскольку прямое участие Запада в боевых действиях в Украине немыслимо, то даже заставить Россию покинуть захваченные с 2014 года украинские территории будет практически невозможно⁹³. Надо понимать, что Путин, скорее всего, никуда не уйдет, а значит, принудить Россию выполнить условия Украины и Запада не получится⁹⁴. Поэтому любая договоренность между Россией Путина и Украиной, в том числе критически необходимое соглашение о прекращении огня, будет временной. Примерно так «завершали» Первую чеченскую войну в 1997 году, чтобы уже через два года начать Вторую.

Вообще, опыт пограничных войн в бывших империях (к примеру, в индийском Кашмире) позволяет предположить, что российско-украинский конфликт может затянуться очень надолго. Интенсивность боевых действий может то ослабевать, то периодически усиливаться, но опасность обвальной эскалации вплоть до ядерной конфронтации будет сохраняться.

Что касается попыток Запада оказать беспрецедентное давление на Россию, исторический опыт ясно указывает на то, что санкции крайне редко способствуют прекращению военных авантюр. В течение ХХ века только три из 19 попыток использовать санкции в качестве политического инструмента для предотвращения войны оказались успешными⁹⁵. Современные реалии таковы, что, как только всем станет очевиден постоянный характер санкционных мер, этот инструмент утратит всякую эффективность в вопросе достижения мира. И одна из ключевых причин этого заключается в том, что авторитарным несменяемым лидерам корпоративных государств совершенно безразлично положение большинства населения своих стран. Они стремятся к реализации собственной версии устройства мира. И никакая демонстрация единства западных стран не отобьет охоту ни у Путина, ни у Си Цзиньпина к реализации своих гегемонистских проектов ни в случае с Украиной, ни в отношении Тайваня. Причина проста: их власть опирается не на экономический успех, а на идеологию и пропаганду тоталитарной экспансии. Поэтому угроза заплатить высокую экономическую цену за выбор войны в этом случае не является действенным инструментом принуждения к миру.

Не надо иллюзий. Говоря о причинах того, что случилось с Россией в феврале 2022 года, нельзя возлагать всю ответственность исключительно на одного человека, это принципиальная недооценка. Дело далеко не только в Путине. Главные причины войны — это вся политическая Система России, провал тридцатилетних попыток модернизации, потеря смыслов и поражение российской постсоветской интеллигенции. Это гораздо больше ответственности одного человека.

Переоснование российского государства в 1990-е и последующие годы необходимо было осуществлять через Учредительное собрание, преодоление большевизма, восстановление связи с исторической Россией в динамичной эволюции, в движении от самодержавной империи к демократическому европейскому государству⁹⁶. Ничего из этого сделано не было, не случилось даже осмысления задачи — ни государством, ни обществом.

Сейчас расхожим идеологическим клише является декларируемое властью стремление России к «суверенитету» и «многополярности». Однако суверенитет — это не отказ от независимого суда, разделения властей, независимых СМИ, верховенства права и неприкосновенной частной собственности, отделенной от государства, а многополярность — это не ракеты и не захват территорий соседних стран, входивших в состав империи, развалившейся дважды за сто лет. 

Реальный суверенитет и настоящая многополярность в условиях современного мира достигаются благодаря наращиванию всесторонней конкурентоспособности нации в самых современных технологиях и экономике, благодаря высокому уровню и качеству жизни, привлекательному для людей и из других стран. Это касается здравоохранения и экологии, безопасности и защиты прав и свобод, неприкосновенности частной собственности, образования и науки, ощущения самоуважения и создания возможностей для творчества.

Долговременное следствие нынешней борьбы как бы за «суверенитет» и «многополярность» совсем в другом — в окончательном отрыве России от Запада, от глобального будущего современной цивилизации, так или иначе основанной на европейских ценностях и идеалах. Это движение в принципиально другую сторону, к другому будущему. Это путь, которого нет. 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

КАК ПРЕКРАТИТЬ ВОЙНУ

Непосредственно сейчас необходимы безотлагательное соглашение о прекращении огня, обмен пленными и телами погибших. После этого могут быть переговоры. Это жизненно важно. Однако, боюсь, даже всего этого теперь будет недостаточно для длительного и надежного мира.

Существует ли выход из нынешнего трагического положения? В принципе, да. Выход этот заключается в том, чтобы проводить политику в соответствии с объективными требованиями времени и текущим моментом мировой истории. Россия, вне всякого сомнения, европейская страна. Конечно, со значительными особенностями, но по своей культуре, по своему менталитету, по своей истории Россия, безусловно, часть европейской цивилизации. И единственная положительная перспектива для нашей страны — европейская. Попытки отправить Россию куда-то в другую сторону, сделать из нее «отдельную цивилизацию» чреваты катастрофой потери будущего. Сейчас мы как раз находимся на грани этой катастрофы.

Поэтому единственный надежный выход из этой, похоже, бесконечной войны — движение в направлении жизни, соответствующей XXI веку. Причем сознательно двигаться в эту сторону должны вместе и Россия, и Украина, и Беларусь, и Молдова, и, возможно, некоторые государства Закавказья. Это направление к жизни, которой сегодня живет Европейский союз, — с условными прозрачными границами между странами, одинаковыми правами для граждан всех стран-членов, единой валютой, общим законодательством по ключевым вопросам, координирующими наднациональными органами управления⁹⁷.

И главное здесь заключается в том, что европейский выбор — это выбор, который отрицает войну, но не из-за того, что война экономически невыгодна или может быть проиграна, а потому что она в принципе противоречит ценностям выбирающего. Как уже было сказано ранее, это мировоззренческий выбор. Только так, на ценностном уровне, можно, как показывает история ХХ века, предотвратить войну в Европе. Только так, в контексте европейской идеи, можно попробовать развернуть Россию, остановить падение в пропасть и постараться вернуть нашей стране будущее. И очень бы хотелось, чтобы и в Европе это тоже понимали. Европейская история ХХ века говорит о том, что, как бы сегодня ни развивались события, мирная перспектива для Европы — лишь в ее новой архитектуре (политической, экономической, военной), включающей Россию. Не зря много раз говорилось о Европе от Лиссабона до Владивостока. Это действительно серьезная концепция.

Альтернативы европейскому пути для России не существует. Да, ожидать от сегодняшнего ее руководства понимания, что это единственный путь для страны в XXI веке, было бы крайне странно и наивно. Да и вообще, обсуждать идею движения России, Украины, Беларуси, Молдовы и некоторых стран Закавказья в сторону Евросоюза как выход из войны, угрожающей стать многолетней, на данный момент, похоже, не с кем. Ни в России, ни на Западе. Но так будет не всегда. История и время, возвращение к реальности заставят и Россию, и Европу снова обратиться к этой идее.

ПЕРЕОСНОВАНИЕ

Продолжающаяся «специальная военная операция», влекущая за собой серьезные потери, снижение уровня жизни, острые экономические проблемы, международную изоляцию, с большой вероятностью ведет к усилению репрессивности российского режима, к отчетливому и очень опасному дрейфу в сторону крайне левого национализма. Возглавить это направление постарается сам Путин. Потери в ходе «спецоперации», падение уровня жизни и внешнюю изоляцию спишут на происки врагов — внешних на Западе и внутренних в виде «пятой колонны» и несогласных со «спецоперацией» в России. И только после того, как все это завершится еще одним неизбежным провалом, возможно, всерьез встанет вопрос о переосновании российского государства на принципиально иных условиях, отличных от тех, на которых выстраивалась Система Путина, вытекающих из современных мировых реалий и истории России. И это будет уже вопросом сохранения нации.

***

Проект политического и экономического реформирования сегодняшней Системы и закладки прочного фундамента Новой России, сохраняющей исторические традиции и соответствующей ХХI веку, предложить в основных чертах можно. Многое из того, что надо будет сделать, достаточно очевидно. Но пока причины случившегося 24 февраля не будут осмыслены и поняты, говорить о перспективе, а тем более начинать что-то строить бессмысленно.

P. S. Автор, безусловно, считает и себя ответственным за случившееся 24 февраля 2022 года. Более 30 лет занимаясь российской политикой, 11 раз на выборах предлагая стране отказ от олигархической Системы, исправление итогов криминальной приватизации, поворот к реальной демократии и свободе, конкурентному рыночному хозяйству, настоящему федеративному устройству, я не смог убедить, доказать… Не хватило настойчивости, таланта, умения, сил. Шанс был, но я не справился. Как российский политик, экономист, гражданин и человек я несу ответственность за происходящее вместе с моим народом.

Григорий Явлинский, апрель–май 2022 года  

Завоевывать надо страны не ракетами, а своим высоким уровнем жизни. Они "самозавоюются"

    Андрей Колесников

Легкий авторитаризм никогда не заканчивается демократией

21 февраля 2024

Апеллируя к фантомным имперским обидам, Путин разбудил тоталитарные инстинкты общества.

Почему в России не осталось политики? Каков новый социальный договор между российским обществом и властью?  Почему перемены возможны только сверху? Об этом в интервью редактору Вере Рыклиной говорит политолог Андрей Колесников. Он предполагает, что очень плохая репутация не только страны, но и нации сделает российский транзит гораздо более тяжелым и медленным, чем советский.

— События в Украине длятся уже больше года, и кажется, что за это время изменился весь мир: международные отношения, мировая экономика, политические расклады внутри разных стран. Изменилась и Россия. В чем именно?

Изменилось очень многое. Хотя это переход количества в качество, ведь негативные тренды во власти, обществе и элитах накапливались долго. Все уступали Путину, шли на компромисс, приспосабливаясь к этому режиму. Это происходило в течение долгих лет. Система становилась более авторитарной, общество — более равнодушным и поддерживающим почти все, что исходило сверху. Когда-то эта энергия должна была вырваться. 

Мы были свидетелями событий, которые отмечали это движение. Взять хотя бы присоединение Крыма в 2014-м году. Да и возвращение Путина в 2012-м. «Болотное дело», ужесточение законодательства — это тоже были плохие сигналы. Было понятно, что мы уходим от модернизированного общества. Обнуление президентских сроков в 2020 году, превращение России в восточную деспотию с вечным правлением тирана — все это был вполне себе ясный тренд. Потом отравление Навального. 

Были протесты, о которых сейчас уже все забыли. И, между прочим, как раз недавний фильм о Навальном напоминает нам, какого масштаба они были, насколько это все было серьезно, и как несостоятельны упреки к нынешним россиянам в том, что они не протестовали. 

Все стало окончательно понятно 24 февраля 2022 года. С этого времени в ускоренном темпе произошло превращение авторитарного режима в наполовину тоталитарный. 

Сейчас людей уже не просто просят помалкивать, — их просят высказываться «за». И самое удивительное, что иной раз люди высказываются сами, без принуждений,  за власть, становятся более агрессивными. Волна доносов — еще один признак моральной деградации общества. Мы оказались в точке, где общество и власть спокойно относятся к кувалде как символу нынешней России. 

Для слоев продвинутых, рефлексирующих то, что произошло, — абсолютная катастрофа. Такое впечатление, что смахнули со стола все достижения последних лет: и личные, и государственные, и достижения переходного периода от СССР к более-менее нормальной России. То, что происходило в ельцинские годы, все отменено.

Ответом общества на 24 февраля стала адаптация. Но это так называемая «понижающая адаптация». Очевидно, что идет движение вниз. Это деградация. 

— В одном из довоенных интервью вы называли адаптивность одной из основных черт российского общества. Тогда это звучало как оптимистический диагноз. 

Адаптивность в предыдущий период была чем-то нормальным. Да, ухудшается состояние экономики, не растут реальные доходы населения, экономика находится в состоянии стагнации. Но жить вполне можно. Да, авторитаризм системы становился все более жестким, но это не был абсолютно отмороженный режим. Адаптивность к тем условиям помогала существовать в государстве, и государство это устраивало. 

Таким был самый старый социальный контракт: мы не вмешиваемся в распилы, откаты, коррупцию, политические решения, в борьбу власти с гражданским обществом и политической оппозицией, а вы не лезете в наши персональные, частные дела. Мы, собственно, выживаем как можем, занимаемся работой. 

Этот социальный контракт просуществовал даже в первые месяцы СВО. Его сломала только частичная мобилизация, которая стала вторым мощнейшим шоком —  Путин потребовал, чтобы люди разделили с ним ответственность за происходящее. Нужно было предоставить тела своих родственников, мужей и сыновей, отцов, чтобы самим продолжить привычную жизнь. Это серьезные изменения в самой матрице существования. Но общество и с этим «справилось»: повысилась тревожность, но вместо сопротивления мы обнаружили еще одну фазу адаптивности, еще одну фазу приспособления к тому, что есть. 

— Почему наше общество оказалось таким безгранично адаптивным? Есть ли у этого качества исторические или социальные корни?

С точки зрения большой социологии можно говорить о возвращении тоталитарных инстинктов, которые дремали. Казалось бы, они уже ушли в прошлое. Но, к сожалению, не безвозвратно. Путин приложил огромные усилия, чтобы разбудить тоталитарные инстинкты общества. 

Он не был в этом смысле очень успешен. Скорее, у нас было общество равнодушных. Россияне превратились в жителей капиталистического государства, стали потребителями, но не стали гражданами, им не была нужна демократия. Новый средний класс как бы говорил: «Зачем нам демократия? У нас лучшие премьеры, у нас лучшие театры, прекрасные рестораны, мы свободно передвигаемся по миру, есть деньги. Мы вкладываемся в недвижимость в Европе. Государство дает нам зарабатывать, а мы немного его поддерживаем и имеем комиссию с этих отношений с государством. Было очень удобно. 

Путин потребовал, чтобы люди разделили с ним ответственность за происходящее

Сейчас средний класс расплачивается за эту позицию: многие были вынуждены экстренно уехать из страны. Теперь в России остается менее качественный человеческий капитал. Эта проблема будет усугубляться. Это будет влиять на политику и производительность труда, на экономику и рождаемость. Деградация окажется не скачкообразной, не катастрофической, но растянутой на долгие годы. Это очень долгосрочный процесс. 

Откуда это взялось? Мы жили и живем в развалившейся империи. У очень существенной части населения имперские фантомные боли, обиды. Сейчас это очень явно проявилось. Апелляция Путина к истории и к тому, что на нас якобы всегда нападали, не случайна. Массовое сознание всегда считало Запад враждебной силой. 

Несмотря на эту историческую обусловленность, остается очень много загадок. Одна из них: почему с такой невероятной скоростью вернулась тоталитарная система? Скорость и глубина порчи нравов потрясает. Социальный эксперимент, который мы проводим на себе, показывает, что нации очень долго строят что-то хорошее, но очень быстро скатываются вниз и отменяют построенное и в социальной сфере, и в политике. 

— В сегодняшней России вообще осталась политика?

В традиционном значении термина в России политики нет давно, нет духа и плоти политического процесса. Выборы — это конкуренция, ротация власти. Здесь ничего этого давно уже нет. Это постсоветская сатрапия со случайными людьми в элитах.  Окно возможностей для возвращения к политике — это и окно возможностей для возвращения модернизации. Путин от нее отказался еще в 2018 году. Кудрин подготовил ему достаточно умеренную программу модернизации, но Путин отказался и от нее. Теперь мы возвращаемся в состояние абсолютной изолированности, автаркии и архаики. И, конечно, никакой политики в этих обстоятельствах быть не может. 

Меня все время за эту фразу ругают, но других исторических примеров у меня нет: изменения начинаются сверху. Должно что-то произойти наверху, чтобы появился Хрущев после Сталина, Горбачев — после брежневского периода, а потом еще и Ельцин. Сигнал к переменам должен идти сверху. В наших обстоятельствах массы не могут совершать революцию.

— Вы не видите в элитах ресурса к возрождению, к тому, чтобы стать снова важным политическим игроком? 

Наверное, в элитах есть люди, которые в переходный период, а он когда-нибудь начнется, смогут принять участие в транзите. Предсказать детали мы не можем. У нас есть необходимые для такого процесса технократы. Но доживут ли они до момента транзита политически и физиологически — большой вопрос. И как они смогут в этой ситуации взаимодействовать с контрэлитами, которые сегодня либо сидят, либо находятся за границей, — тоже непонятно. Компромиссы между ними теперь невозможны. Вот в чем проблема переходного послепутинского периода. 

— Можно ли тогда будет отличить реальные перемены от попыток системы адаптироваться под меняющиеся обстоятельства? 

Мы видели попытки перемен внутри путинской системы. Они даже выглядели как намерение что-то изменить и начать новый этап модернизации, развития. Но на самом деле это была адаптация системы к меняющимся условиям. Обман — одно из ключевых свойств этой системы. Тогда обманут был средний класс, его успокоили тем, что у нас неплохая экономическая ситуация. 

Путин приложил огромные усилия, чтобы разбудить тоталитарные инстинкты общества

Это были и попытки обмануть самих себя, в том числе внутри элит. Очень серьезные люди занимались этим самообманом. Но это была адаптация системы. Перемены станут возможными, когда начнется ротация власти и демонтаж путинского репрессивного законодательства и самой путинской системы. Но главное — ротация власти. . Какое-то движение внутри системы, чтобы был не один лидер, а много, и они конкурировали. Это будет признаком начала перемен.

— Кремль много лет последовательно уничтожал политическую конкуренцию и политические институты. Почему ему это удалось? 30 лет свободной России — это мало? Или после распада СССР было наивным надеяться, что быстро возникнет новая политическая система? 

В представлениях системных либералов это было не ослабление институтов, а укрепление в рамках вертикали. Это считалось позитивным свойством: наконец система станет управляемой, а не разбалансированной, как в 1990-е. Мол, благодоря «порядку», у нас будет нормальная пенсионная система, профессиональная армия. Ничего этого не произошло. Такого рода структурные реформы стартовали в начале 2000-х, но тогда и же свернуты. Буквально все. 

— В какой момент и почему произошел этот разворот?

Мне представляется, сразу, когда наши верхние элиты выбрали Путина как человека, который считался управляемым и который мог повысить управляемость внутри системы. Они хотели, чтобы система была демократической, хотели уйти от олигархической формы правления и считали, что сначала нужно пройти этап легкого авторитаризма. 

Но не бывает такого, чтобы автократ вдруг решил вернуться к демократическому правлению. Тем более автократ с такими психологическими чертами, с таким представлением о жизни, о мире, как Путин. Нужно было, наверное, все-таки внимательно присмотреться к преемнику, раз уж мы тогда действовали в рамках «управляемой демократии». Тогда была совершена первая колоссальная ошибка. Что дальше? Ну хорошо, выбрали, ОК. У элит была возможность сопротивляться этим трендам, которой они не воспользовались. Тут мы возвращаемся к вопросу про адаптивность. 

— Есть ли в нашем политическом опыте последних 30 лет что-нибудь, что бы вы взяли бы условную будущую Россию? Есть ли вообще в истории России какой-то «правильный», полезный политический опыт? 

После падения Советского Союза прошло 30 лет. У нас был самый разнообразный опыт. Во-первых, гражданские организации. У нас было гражданское общество. Мы теперь это понимаем. Оно даже сейчас есть. Каждый гражданин, который готов сопротивляться этой системе, у которого есть гражданское чувство, ответственность за Россию, — живет он сейчас за границей или здесь — это и есть гражданское общество. Пусть это 15-20% населения. Есть люди, которые готовы рефлексировать по поводу войны в Украине. Это уже некоторое сопротивление тому, что происходит. 

В СССР накапливалось сопротивление, энергия, которая потом прорвалась, когда сверху пошел сигнал Горбачева, что «теперь можно». Можно строить гражданские организации, свободную экономическую систему, производить и продавать свободно, иметь частную собственность. Люди на этом зарабатывали и изменили эту систему. Сегодня у нас рыночная экономика. Это спасает не только людей, но и Путина: иначе бы все бы давно рухнуло.

У нас даже есть опыт парламентаризма: Верховный Совет РСФСР. Там были элементы дискуссий. Я уж не говорю о том, что после разгона парламента в 1993 году была Дума, где до 1995 наблюдаласьконкуренция фракций и идей. Там было сотрудничество непримиримых врагов. Все это быстро закончилось, и опять началось противостояние. Но этот опыт был хорошим. 

— Каким вы видите место будущей России на международной арене после транзита? Возможно ли повторение чуда перестройки, когда Россия за считанные годы превратилась для Запада из главного врага в перспективного партнера? 

Здесь ситуация хуже, чем была с павшим СССР. При всех своих недостатках поздний Советский Союз имел гораздо более респектабельный имидж, чем путинская Россия. Сейчас даже спортсмены не могут выступать под своим флагом на международных соревнованиях. Мы будем выбираться из гораздо более глубокой ямы, чем та, в которой был Советский Союз. У брежневского СССР были торговые отношения с США, резкое улучшение отношений с ФРГ, сравнительно хорошие отношения с Францией. Был проект «Союз-Аполлон», была встреча Никсона и Брежнева, начало ядерного разоружения. Так что Горбачев начинал не с нуля. 

Мы будем выбираться из гораздо более глубокой ямы, чем та, в которой был Советский Союз

Сейчас у нас очень плохая репутация не только страны, но и нации. Как бы мы ни пытались объяснить, что путинская Россия и Россия — это разные вещи, что есть россияне, поддерживающие Путина и сопротивляющихся ему. Сначала нам самим придется разбираться с коллективной виной и ответственностью. Это будет очень тяжелый период. 

— А Запад теоретически будет заинтересован в сближении? Или его устроит, чтобы Россия превратилась  в условный Иран? 

Западу не нужен такой гигантский Иран с ядерным оружием. Это сейчас предмет очень серьезных дискуссий, в том числе с западными коллегами. Нельзя ставить крест на россиянах: географически Россия никуда не денется. И она не будет никем оккупирована. Так что Запад рискует начать жить в соседстве с «диким полем», с плохим человеческим капиталом, в том числе в политическом смысле, который будет ненавидеть все западное. Именно в силу наличия этого риска ему придется общаться с Россией и создавать шансы превратить ее  в демократическую страну, дружелюбную к Западу. 

— Как вам кажется, знаменитая триада Сахарова «Мир, прогресс, права человека» еще может быть воплощена в реальность? Актуальна ли она сегодня в мире и в России? 

Ничего другого для развития, для нормальной жизни не придумано. Если нет мира, будет война. Если не будет прогресса, мы вернемся к пригожинским кувалдам. Без свободного человека будут подчиняющиеся массы, которые готовы идти ради непонятной цели в окопы и погибать героической смертью. Хотя ничего героического в смерти нет. Это не оборона собственной страны и не Великая Отечественная война. 

https://sakharov.world/kolesnikov-legkiy-avtoritarizm/

           Девяностые в России: начало нашей истории 

Политолог Андреас Хайнеманн-Грюдер о том, почему из России не получилось настоящей Российской Федерации

 Федерализация России, начавшаяся в 1992 году, и централизация, инициированная Путиным, преподали нам урок: институты федерализма сами себя не воспроизводят. Они требуют соответствующей политической культуры на уровне федерации, партий с федералистской повесткой, работающих институтов урегулирования конфликтов, сочетания федерализма и демократии.

Сегодня, в разгар войны с Украиной, очевидно, что внешняя агрессия, начатая Владимиром Путиным, во многом стала возможной благодаря особенностям его внутриполитического режима. Но в какой степени он выстроил его сам, а в какой — лишь развил заложенные ранее тенденции?

Портал Дekoder, с разрешения которого «Мнения» публикуют этот цикл статей, попросил историков, политологов и социологов рассказать о 1990-х — как о времени, когда «все начиналось». Это пятый, финальный текст из цикла, в котором политолог Андреас Хайнеманн-Грюдер вспоминает, как и зачем в России строили федерализм и почему в реальности получилось что-то совсем другое (Здесь можно прочитать первый текст, где политолог Владимир Гельман объясняет, как в девяностые был заложен фундамент для будущего авторитарного поворота, тут — второй, где историк культуры Илья Калинин деконструирует миф о «лихих девяностых» и вспоминает его авторов, тут — третий, в котором историк Иван Курилла описывает смысл и корни русского антиамериканизма, а здесь — четвертый, где историк церкви Николай Митрохин рассказывает, как и почему РПЦ стала верным союзником власти).

Договорной федерализм как альтернатива распаду страны.

Сам по себе федерализм не был панацеей против диктатуры, но служил барьером на пути милитаристской и неоимперской политики, которая нашла свое воплощение во времена Путина…: https://republic.ru/posts/108802          

Девяностые в России: начало нашей истории 

Историк Иван Курилла об истоках и смысле русского антиамериканизма.O девяностых — как о времени, «когда все начиналось», в котором есть, очевидно, можно разглядеть и черты будущей агрессии против Украины, начатой Владимиром Путиным в феврале 2022 года.

Исследователь пишето двух основных источниках антиамериканизма в мире. Первый — неприятие быстрой модернизации и связанной с нею утраты ценностей традиционного общества, вину за которую часто возлагают на США как мирового лидера этого движения. Второй — рост национализма в связи с ощущением «враждебности и зависти к могущественной державе, ее глобальному присутствию, экономическому, политическому и культурному влиянию»…: https://republic.ru/posts/108535

 Kаким образом «русский мир» превратился в антимир, угрожающий апокалипсисом всему человечеству: Михаил Эпштейн “Русский мир. Политика на грани апокалипсиса” https://www.goodreads.com/en/book/show/99325336  

Как Россия дошла до жизни такой, или Была ли «демократизация 1990-х»

19.01.2023

 Преобразования, которые привели к распаду СССР и формированию капитализма в России, не были демократическими по факту, а по целям, которые ставили их акторы, - лишь в слабой мере. Реформаторы 1990-х боялись демократии: их идеей было провести “непопулярные реформы”, защитившись от народного недовольства. Система, где технократам это удается, - не демократия. Реформаторы не ждали от демократии ничего хорошего, боялись политической конкуренции и поэтому стали заложниками Бориса Ельцина, который защитил их от конкуренции. При Путине многие из них продолжили работать на правящий режим.

Неудивительно, что в 1990-х реформы привели к росту благосостояния лишь бюрократии и предпринимателей, а население от них проиграло. Но возможности сменить правительство у населения не было. Именно поэтому оно с такой радостью сменило лидера в 1999-2000-х гг. Для значительной части постсоветской элиты “демократия” оказалась удобным камуфляжем, позволившим ей возглавить Россию после распада СССР и перестроить управление ее экономикой под свои нужды. Почему постсоветские преобразования в России получили именно такую траекторию?

Один из самых стойких мифов в российском сознании заключается в том, что в конце XX-го века в России был возможен переход к демократическому развитию, но «демократы» не смогли удержать власть, и она была перехвачена спецслужбами, которые стали контролировать страну после «назначения» Владимира Путина «преемником» и возникновения нового режима персоналистской власти.

Но были ли те преобразования, которые начались в середине восьмидесятых, а потом привели к распаду СССР и формированию капитализма в России, действительно демократическими? Не по факту, а по целям, которые ставили перед собой основные акторы этих преобразований. Или это было какое-то иное движение, украшенное демократическими лозунгами?

Силовое прикрытие технократов

Сомнения в том, что реформаторы 1990-х стремились к демократии, существуют давно. От многих из них приходилось слышать положительные оценки правления чилийского диктатора Аугусто Пиночета. И это показывает, какое политическое устройство они считали предпочтительным — управление государством следует доверить технократам, которые могут спокойно заниматься экономическими преобразованиями, будучи надежно защищенными от нежелательной политической конкуренции, а также недовольства простого народа.

Такая модель может показаться привлекательной: она дает возможность компетентным управленцам успешно справляться с решением экономических и социальных проблем, не тратя время на публичные обсуждения с менее грамотными соперниками. Но если задуматься, то такой способ управления таит в себе массу проблем. И главная из них: кто ставит перед технократами задачи, и в чьих интересах эти задачи решаются?

Дело не только в том, что получившие власть технократы могут оказаться не самыми компетентными. Скорее, когда речь идет о трансформации крупной экономики, представление о том, что управлять этим процессом должна узкая группа наиболее компетентных управленцев (сословие мудрых стражей по Платону) может быть неверным в силу разнообразия и сложности задач. Нельзя сравнивать масштабные экономические и социальные преобразования со спортивным соревнованием, в котором побеждают самые сильные, выносливые и ловкие. Управление сложными социальными явлениями требует очень широкого набора компетенций, обсуждения и согласования различных мер экономической политики и оценки их эффектов. Поэтому в реформах должна быть задействована широкая коалиция экспертов. Если же власть получает небольшая группа технократов, разбирающихся в решении ограниченного числа проблем, процесс реформ может лишиться компетентного управления. Да, экономика может положительно откликаться на преобразования такой узкой группы управленцев, поскольку проводимые ими реформы устраняют самые серьезные ограничения, сдерживающие рост экономики. Однако затем наступает очередь других преобразований, в которых реформаторы уже могут разбираться намного хуже. Управленцы могут вообще начать не с той политики, которая нужна стране в первую очередь.

Реструктуризация экономики всегда связана с высоким риском неудач. Сказываясь на уровне благосостояния, эти неудачи неизбежно снижают популярность правительства технократов. В результате они становятся все более зависимыми от тех, кто обеспечивает им политическое прикрытие — проще говоря, ограничивает политическую конкуренцию ради стабильной работы управленцев. Такая зависимость вынуждает реформаторов идти на компромиссы с силовым блоком и бюрократией, на которых они опираются.

Эти компромиссы зачастую становятся серьезными ограничителями реформ, и более того — постепенно меняют их содержание, цели и круг выгодополучателей. Проще говоря, в такой системе отношений многие реформы, изначально задуманные, вроде бы, для блага населения, постепенно становятся программами повышения благосостояния только силового блока и высшей бюрократии, без поддержки которых реформирование становится все менее возможным. Зависимость такого рода может стать настолько высокой, что в коалиции становятся неизбежными структурные изменения, при которых стратегические решения — какие реформы проводить и как именно — начинают приниматься охранителями и бюрократией, а технократы начинают отвечать лишь за их тактическую реализацию.

После таких рокировок, на решающих постах оказываются люди с совершенно иными компетенциями и стимулами, нежели требуются для проведения преобразований, полезных для большинства граждан страны.

Очутившись в новом равновесии и статусе, технократы начинают остро нуждаться в демократических преобразованиях, чтобы получить возможность вернуться к реальной власти. Однако шансы на подобные политические перемены при таком развитии событий уже крайне малы. Напротив, призывы к демократизации могут быть восприняты населением негативно. Находясь у власти, технократы могли успешно популяризовать идею «пиночетономики», в которой ключевые решения принимаются наиболее компетентными и ответственными. Граждане вполне могут воспринимать призывы технократов как мотивированные лишь их личными интересами, а самих технократов — как недостаточно компетентных и ответственных. Новые же боссы технократов — из силового блока и центральной бюрократии — могут усмотреть в таких призывах попытку нарушить заключенные договоренности и разрушить прежнюю коалицию.

Как это было в России

Во многом таким образом развивалась постсоветская политика в России.

Истоки мифа о том, что многие из тех, кого в 1990-х называли «демократами», стремились к политическим преобразованиям, а потому Россия шла с середины 1980-х годов к реальной демократии, вполне понятны. Подготовка к демократическому транзиту в публичном пространстве была заметной. Это и события первых лет горбачевской «перестройки», и целая плеяда «новых демократов» на экранах телевизоров, и массовые митинги за отмену диктата КПСС («Долой статью 6 Конституции!» — если кто не помнит «о руководящей роли КПСС в стране»), и разнообразные движения и вроде-партии с прилагательным «демократический» в названии. И наконец — как вишенка на торте — рыночная либерализация экономики в 1992 г. с признанием прав на предпринимательство для всех, а не только назначенных «сверху». От этого возникало ощущение, что на смену диктатуре коммунистов и спецслужб может прийти демократическое правление.

Одновременно с этим страна остро нуждалась в экономических преобразованиях. Это было обусловлено все более раздражающим советский народ тотальным дефицитом. А экономисты и хозяйственники бомбардировали руководство страны докладами о нарастающем научно-техническом отставании в большинстве отраслей от развитых стран и опасном падении темпов роста экономики.

Но «геронтократия», плотно оккупировавшая руководящие посты в партийном и государственном аппарате страны, ничего не хотела менять ни в политике, ни в экономике, надеясь «дожить по инерции». И когда ситуация была разморожена перестройкой Михаила Горбачева (первыми лозунгами которого как раз были «демократизация» и «ускорение экономического роста»), то многим показалось, что страна реально двинулась в сторону демократического государства с эффективной рыночной социальной экономикой, где будет существовать конкуренция политических сил и лидеров ради блага народа.

И поэтому поначалу хотелось отгонять от себя мысли о том, что реально новую власть в России — после распада СССР — возглавил вовсе не заслуженный диссидент, а секретарь ЦК КПСС, демонстративно вышедший из партии тогда, когда такой шаг стал ему политически выгоден. А его ближайшим соратником был Геннадий Бурбулис, известный тем, что в начале перестройки — с одобрения горкома КПСС! — организовал в Свердловске политический клуб «Дискуссионная трибуна». В конечном счете, в стране, где десятилетиями правила КПСС, было невозможно обойтись без заметной преемственности кадров. Часть из которых, как абстрактно верилось, искренне разделяла демократические взгляды.

Начальники-реформаторы

В какой форме задумывались эти преобразования, и кто собирался ими руководить?

Тут нужно вернуться ко временам Перестройки, когда важнейшей задачей экономической реформы было провозглашено развитие частного и кооперативного сектора в народном хозяйстве Советского Союза с учетом опыта стран — членов СЭВ. «Мозгом» Рабочей группы (комиссии по реформам) стал Джермен Гвишиани, академик РАН, заместитель Председателя Государственного комитета по науке и технике СССР. В том же году по его настоянию к работе была подключена и «ленинградская экономическая школа». Рабочий аппарат комиссии состоял из сотрудников Станислава Шаталина, среди которых были Егор Гайдар и  Петр Авен. К написанию отдельных разделов основного документа привлекали ленинградскую «команду Чубайса». Эти люди в 1990-х занимали руководящие посты и после отставки Гайдара.

Была ли реально в повестке у «младореформаторов» и их политической опоры — администрации Бориса Ельцина — задача устойчивой демократизации? Как показали последующие события, в значительной мере нет. Демократия скорее оказалась удобным камуфляжем для значительной части новой элиты, которая в буре событий получила возможность возглавить страну и перестроить управление экономикой под свои нужды. Хотя это касается далеко не всех, но многие представители этой элиты никакими демократами в реальности не были, и власть свою не собирались отдавать в чужие руки никаким способом.

Стоит отметить, что и представление о рыночных реформах было далеко не однородным. Части зарождающейся элиты рынок представлялся совсем не таким, каким он сложился в развитых экономиках. Многим партийным функционерам и сотрудникам спецслужб просто хотелось реального богатства и его легализации — включая возможность передачи по наследству. А это требовало возрождения законного права на владение крупными активами и соответственно — установления института частной собственности. Конкуренция не виделась им необходимой, распределение ресурсов они тоже не хотели бы излишне доверять рынку. Таким образом, даже в конечном образе рынка не существовало единых взглядов. Но до этого конечного образа было еще далеко. На первых порах нужно было провести элементарные преобразования. И они нашли широкую поддержку в лице советской бюрократии.

Один из авторов наблюдал это во время визита в крупный промышленный город в середине 1990-х. Московских гостей вечером на банкете гостеприимно принимало все руководство города. И где-то через полчаса стало ясно, что все эти новые хозяева жизни — глава администрации, директор местного управления Госкоимущества, директор отделения Сбербанка и прочая — знают друг друга давным-давно, ибо все они до перестройки и в первые ее годы были руководящими работниками горкомов КПСС и ВЛКСМ, а также горисполкома и горкома профсоюзов. Таблички с названиями должностей стали новыми, а хозяева города были те же…

Трудно воспринимать события 1990-х в России как «восстание демократических сил России против диктата КПСС и КГБ».

События 1990-х — это конфликт во многом поколенческий, внутриэлитный, а не только идеологический. Он в том числе базировался на недовольстве младшего (40-50-летних) поколения партгосчиновников совсем уже престарелыми руководителями партии и государства («геронтократии»). Так, после XIX съезда КПСС (1952 г.) средний возраст лиц, входивших в Политбюро (Президиум) ЦК, уже не опускался ниже 53 лет и достиг максимума после XXVI съезда партии — 67,7 года (Чернев А.Д. «229 кремлевских вождей. Политбюро, Оргбюро, Секретариат ЦК Коммунистической партии в лицах и цифрах. Справочник». М.: Редакция журнала «Родина», Научный центр «Руссика». 1996).

Стоит еще раз подчеркнуть, что далеко не все представители политического истеблишмента 1990-х стремились именно к контролю над рентой. Некоторые реформаторы действительно хотели построить рыночную экономику. А вот демократизация была у них менее популярной, поскольку наиболее удобная для реформ модель управления виделась им скорее авторитарной, возглавляемой компетентными правителями. Идея, что «политическое прикрытие реформ обеспечит Ельцин» изначально создавала риски развития режима персоналистской власти. Что в итоге и произошло — это  закономерный итог того, кто и как начал реформировать страну в 1990-е.

Удастся ли избежать повторения этих ошибок в будущем, когда страну придется восстанавливать и вытаскивать из изоляционизма? Трудно сказать, но надеяться хочется…  https://www.moscowtimes.ru/2023/01/19/kak-rossiya-doshla-do-zhizni-takoi-ili-bila-li-demokratizatsiya-1990-h-a31275    

Девяностые в России: начало нашей истории 

Политолог Владимир Гельман о том, как сложились все условия для будущего авторитарного переворота

 Возможности для строительства демократии в России в то время оказались не просто упущены, но и сознательно отвергнуты представителями политического класса, пришедшими к власти

Сегодня, в разгар войны с Украиной, очевидно, что внешняя агрессия, начатая Владимиром Путиным, во многом стала возможной благодаря особенностям его внутриполитического режима. Но в какой степени он выстроил его сам, а в какой — лишь развил заложенные ранее тенденции?

Портал Дekoder, с разрешения которого «Мнения» публикуют этот цикл статей, попросил историков, политологов и социологов рассказать о 1990-х — как о времени, когда «все начиналось». Это первый текст из цикла, в котором политолог Владимир Гельман объясняет, чем были девяностые с точки зрения политической науки — «самым демократическим десятилетием» в новейшей истории России или закладкой фундамента для будущего авторитарного поворота.

Среди критиков нынешнего российского политического режима принято противопоставлять период 1990-х годов как время демократии в России тому авторитарному режиму, который возник в 2000-е годы в ходе правления Владимира Путина. Но именно в первое десятилетие истории новой России в стране были созданы институциональные и политические основы для последующего авторитарного поворота.

Прежде всего, в 1993 году была принята новая конституция России, снявшая практически все ограничения с президентской власти. Кроме того, в 1990-е была заблокирована сама возможность смены власти в стране в результате победы альтернативного кандидата на президентских выборах. А поскольку демократия, по словам Адама Пшеворского (Adam Przeworski), — это политическая система, где партии теряют власть в результате поражения на выборах („Democracy is a system in which parties lose elections«), то следует констатировать, что демократия в России так и не была построена. Хотя крах прежнего коммунистического строя в августе 1991 года, казалось бы, открыл путь к этому.

Возможности для строительства демократии в России в то время оказались не просто упущены, но и сознательно отвергнуты представителями политического класса, пришедшими к власти.

Отчасти такое развитие событий было обусловлено масштабом проблем, с которыми столкнулась Россия (как и другие постсоветские страны). По сути, предстояло одновременно решать три масштабные задачи: строительства национального государства на руинах СССР, проведения рыночных реформ в экономике и установления демократии. «Дилемму одновременности» (dilemma of simultaneity), как ее назвал Клаус Оффе (Claus Offe), российские лидеры решили, выбрав приоритет экономических преобразований над политическими — в отличие от ряда стран Восточной Европы и Балтии, где реформы в разных сферах шли одновременно и более или менее успешно. Во многом такой выбор был обусловлен бедственным положением дел в экономике, которая переживала очень глубокий и длительный трансформационный спад (он продолжался с 1990 по 1999 годы). В то время как другие государства, прежде входившие в состав СССР, вынуждены были заниматься строительством национальных государств с новыми политическими институтами, Россия унаследовала значительную часть политического и институционального багажа от Советского Союза. Ни времени, ни ресурсов для кардинальной ревизии у нее не было, особенно на фоне кризиса национально-государственного устройства внутри России. Он сопровождался острыми этнополитическими конфликтами на Северном Кавказе и частичной потерей Кремлем контроля над ситуацией в ряде российских республик. В итоге российские реформаторы руководствовались тем, насколько острой им казалась та или иная проблема, а также своими представлениями о степени неотложности ее решения.

Но почему же демократизация в этом списке приоритетов оказалась на последнем месте?...: https://republic.ru/posts/108535

Костюченко – история современной России

Замечательная, очень смелая героиня. Одна из немногих профессионалов в сфере расследовательской и правозащитной журналистики в России. Горжусь тем, что Россия родила ещё и таких, как Костюченко. Елена умеет писать и говорить так, что её слова проникают в сердце, ранят тебя, так же , как её ранит всё увиденное ей.

https://www.youtube.com/watch?v=CobxH2gH4pM

 «Нельзя давать власть людям из специфического института госбезопасности» 

Интервью с философами Юрием Сенокосовым и Еленой Немировской, которые надеялись изменить Россию, воспитав в ней новую элиту

Дмитрий Колезев

 Елена Немировская: …Мы идеализировали Запад. А он все равно такое же человеческое, как все остальное в мире. И тем не менее наше поколение дошло до понимания, что власть не может быть тиранической и деспотичной. Мы увидели, что на Западе человек тот же, однако он включен в жизнь иначе, многое работает иначе. И вот это понимание, этот опыт нам захотелось передать другим. И сделать это не только в рассказе, а в деятельном обсуждении, которое имело бы свой результат. Так появилась школа. Ведь в советском обществе люди не привыкли к публичным дискуссиям, у людей не было навыка принять другое мнение, всегда было желание победить, продвинуть лишь собственное мнение, собственное понимание. Просто не было понимания и навыка, что другой имеет отличное мнение и нужно стремиться к компромиссу. …

Ведь современная жизнь подразумевает доверие, уважение к другим и вообще готовность принимать других. Это особенно важно в нашей российской действительности. А институт, откуда вышел президент, этого явно не предполагает. Там другой тип людей. Я их не осуждаю, такие люди есть во всех странах, но их нельзя допускать к древу жизни, чтобы его губило охранное сознание.

Причем в современном мире, где есть интернет, сохранение такого сознания — абсурдно. Это все равно не выживет, потому что развиваются технологии, и основа современной жизни — открытость, обсуждение, нахождение компромисса.

— Вы сказали, что сейчас восторжествовал советский человек. Сегодня часто говорят про реставрацию советских практик в политике. Вам тоже кажется, что буквально реставрируется советский режим? Или все-таки есть существенные отличия?

Ю.П.: Отличия не очень большие. Главное, что осталась идея врага. Советское государство постоянно боролось с врагами и внутренними, и внешними. Причем не только на словах. Большевики сделали ставку на пролетариат и уничтожали крестьянство и интеллигенцию как врагов.

Е.Н.: Во-первых, советский режим был, конечно, совершенно дикий, но даже в нем были какие-то правила, в том числе для инакомыслящих. Инакомыслящий человек понимал, что он может сказать вслух, а что надо оставить для кухни. Сейчас и это уже непонятно. Второе ключевое отличие заключается в использовании современных технологий, которых не было в Советском Союзе. Российское государство, на мой взгляд, не понимает, что делать с интернетом.

В-третьих, в СССР все-таки была идеология. Она уже тоже была пропитана коррупцией, а в современной России идеологии скорее нет, только одна коррупция. Только деньги, которые подменили собой любые идеи.

Человек так устроен, что прежде всего он должен творить свое практическое, физическое. Но в жизни есть какой-то, как говорил Мераб Мамардашвили, «зазор» (он любил это слово), который обращает нас в людей. Это духовное, интеллектуальное, нравственное, совестливое. Это то, что нельзя потрогать руками. Но без него не живет человеческое.

С этим важно работать, это держит гуманистическое, человеческое. И это реализуется только в личностном индивидуальном опыте. Но у нас это все скрыто за потребительством, которое государство лишь усиливает. И спрос на этот зазор остается невысоким. Надо его провоцировать. Потому что это — человеческое.

— Сейчас на Западе иногда звучит мнение, что России уже ничем не помочь, а уж о перевоспитании российской элиты вообще смешно говорить. Тем не менее школа продолжает работать, и вы до сих пор ставите себе такую задачу?

Ю.П.: Во время голода в Поволжье в начале 1920-х годов большую помощь голодающим оказывали американцы. Одним из организаторов помощи был будущий президент США, тогда министр торговли Герберт Гувер. На родине его за это критиковали: ну зачем помогать большевикам? Они же враги, они и нас называют врагами. А Гувер сказал: «Мы, американцы, не признаем большевистскую Россию, но мы готовы помогать жителям этой России — не как гражданам государства, а как людям, имеющим право жить на Земле».

Е.Н.: И задача школы тоже помогать не жителям, а людям, гражданам.

Ю.П.: Слушатели школы сегодня — фактически граждане без государства, без родины, апатриды. Мы мигранты, высланные, беженцы. Но мы не совсем апатриды, у нас есть особое гражданство — гражданство планеты Земля. Которую мы хотим сохранить. https://republic.ru/posts/107663

 Григорий Явлинский 

 Экономический рост в условиях корпоративной олигархической системы, созданной в ходе реформ 1990-х и основанной на слиянии власти, собственности и бизнеса — это рост без развития, в корне которого конъюнктура цен на природные ресурсы. Такая модель неизбежно ведет к выпадению из времени, конфликту с реальностью и, в итоге, к политической катастрофе. Именно таким путем шла Россия с начала 2000-х годов, благодаря стремительному росту цен на нефть. Все это привело к 24 февраля 2022 года…: https://www.facebook.com/yavlinsky.yabloko/videos/942774197128320  https://www.yavlinsky.ru/position/ekonomika/

Что общего у сталинизма и путинизма и чем все закончится? 

Интервью с историком сталинской культуры Евгением Добренко

 Что общего и что различного у путинизма и сталинизма, где лежат корни этих явлений, виновато ли в происходящем российское общество и можно ли все это преодолеть?

 «Могу лишь сказать, что этот режим находится в терминальной стадии. Я не знаю, как закончит этот режим, но я не вижу его будущее. Будущего у него нет: ни идеологического, ни технологического, ни экономического» …

Современная Россия очень больна: и дикий национализм, и полное непонимание происходящего, и ресентимент. И причина тут не только в Путине. Страна больна не только коллективно. Люди больны всем этим индивидуально. Процесс выздоровления будет болезненным и долгим. Но если страна смогла подняться после 74 лет советской власти, то, я думаю, она сможет это сделать и после десятилетий правления Путина.: https://republic.ru/posts/105932

 Будущее печального образа 

Как Кремль ищет мотивацию для мирной жизни в разгар войны

Образ будущего, связанного с неизбежной смертью, правдив, но не мотивирует: что, если мы умрем, а они останутся?

Михаил Шевчу

 Заявления руководителей кремлевской администрации о том, как важно найти «конкурентоспособного образа будущего России» сейчас звучат довольно дико: какое будущее может предложить страна, начавшая войну? Да и вообще — о каком будущем может идти речь, если после Путина обещают только Путина? …: https://republic.ru/posts/105931

Лев Гудков. Возвратный тоталитаризм. В 2 ⁠томах

«Почему в России не получилась демократия и обществу не удалось установить контроль над властными элитами?»

https://kniga.lv/shop/vozvratnyj-totalitarizm-v-2-tomah/

Григорий Явлинский 

В 21-м веке надо завоевывать не территории, а умы и сердца.

О том, как непонимание времени и истории привело Россию к катастрофе — в большом интервью на YouTube-канале «ещёнепознер»: https://www.facebook.com/yavlinsky.yabloko/videos/318021710462489

Григорий Явлинский 

Третью неделю на глазах у всего мира разворачивается катастрофа. В Украине гибнут люди — военные, гражданские, в том числе женщины и дети. Разрушаются целые населенные пункты. Спасающиеся в подвалах от обстрелов жители украинских городов остаются без электричества, воды, продуктов и лекарств.

Согласно данным ООН на 11 марта, за две недели российской «спецоперации» Украину покинуло свыше 2,5 миллионов беженцев. 13 марта в Управлении Верховного комиссара ООН по правам человека сообщили о 596 мирных жителях, погибших в результате военных действий в Украине, среди них 43 ребенка. Как это соотносится с реальностью, пока неизвестно. Тем временем, даже по данным донбасских омбудсменов, за весь 2021 год в ДНР/ЛНР погибло 8 гражданских лиц. За 17 дней российской «спецоперации» по «защите» ДНР/ЛНР уже убито в 74 раза (!) больше мирных жителей Украины. А еще множество погибших как среди украинских военных, так и среди российских солдат.

Начиная «спецоперацию», Кремль был уверен, что в большинстве крупных украинских городов среди населения преобладают пророссийские настроения и многие только и ждут прихода России. В Москве полагали, что значительная часть украинцев с энтузиазмом выступит против «репрессивного киевского режима», а военный потенциал Украины чуть ли не сам рассыплется в считанные дни. Однако на деле все происходит иначе. Граждане Украины, как правило, категорически протестуют против российского военного присутствия, люди демонстрируют единство и реальное сопротивление. Украинское руководство не сбежало из Киева, а украинские военные и ополченцы (части территориальной обороны) повсеместно оказывают серьезный отпор наступающей российской армии.

В результате «специальная военная операция» Кремля вместо трехдневной прогулки и встреч с цветами превратилась в затяжное кровавое и разрушительное противостояние. Задачи по «денацификации» и «демилитаризации» Украины, — судя по всему, путем установления пророссийского политического режима в Киеве и достижения таким образом каких-то мифических гарантий безопасности — в намеченные сроки выполнены не были. Более того, в реальности «спецоперация» дала совсем другие результаты: Россия во всех смыслах — военном, экономическом, политическом — на долгое время создала вокруг себя пояс серьезной опасности и отчуждения. К тому же на фоне последних событий произошла невиданная ранее консолидация мирового общественного мнения, осуждающего Россию.

Очень трудно сказать, как будет развиваться ситуация в ближайшие дни, недели, месяцы. Ясно одно: сейчас прежде всего нужно спасать жизни людей. О необходимости немедленно прекратить военные действия против Украины многократно сказано, но надо говорить об этом вновь и вновь. Необходимо также добиваться создания реальных гуманитарных коридоров для вывода мирного населения из осажденных войсками украинских городов. Очевидно, что предпринимаемые сейчас шаги не срабатывают — люди остаются в смертельной опасности под бомбежками, а пути к эвакуации либо отрезаны, либо проходят через зоны обстрелов.

Мы, партия «Яблоко», призываем Международный комитет Красного Креста, Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев, Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ продолжать добиваться всеми доступными инструментами создания гуманитарных коридоров для эвакуации мирного населения. «Яблоко» уже выступало с требованием обеспечить безопасные маршруты эвакуации для гражданского населения. В условиях непрекращающихся боевых действий это именно то, что необходимо прежде всего для спасения жизней.

https://www.facebook.com/yavlinsky.yabloko/posts/513343406829461 

Илья Жегулев. Ход царем. ⁠Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до ⁠Путина

Политика Бориса Ельцина в середине и конце 1990-х годов формировалась под воздействием Cемьи – узкого круга людей, который влиял на все ключевые решения в стране. В этот неформальный круг вошел и журналист Валентин Юмашев. Как это произошло и какие решения он помогал принимать президенту? Как сложилась судьба Юмашева и других близких Ельцина в путинское правление? Есть ли у Владимира Путина, которого эти люди привели к власти на излете ельцинского правления, своя «семья»? Как вообще формируется группа поддержки первого лица и насколько первое лицо от нее зависит?

https://flibusta.su/book/30375-hod-tsarem-taynaya-borba-za-vlast-i-vliyanie-v-sovremennoy-rossii-ot-e/

Интервью Григорий Явлинский …:

https://www.youtube.com/watch?v=c9G4FkV0Mxg 

 Григорий Явлинский в эфире ютуб-канала «И Грянул Грэм» отвечает на вопросы ведущего и зрителей о том, какой сейчас выход есть у Путина, как противостоять пропаганде и верит ли он в то, что Россия когда-нибудь отдаст Крым?

https://www.youtube.com/watch?v=XsLnMIEtmOI

Мы ещё не начинали...

Беседа с Юрием Фельштинским

https://www.youtube.com/watch?v=11ETn8EkQeE    

Экс-премьер-министр России Касьянов

 Цели, планы, болезнь и преемник Путина, Патрушев, распад России https://www.youtube.com/watch?v=Q2B2tOpJ3zE  

Григорий Явлинский 

Выученная политическая беспомощность — это то состояние, в котором пребывают сегодня люди в России. Формула кардинального отстранения от политики «вы не лезете в политику, а мы вас кормим» привела к тому, что вместо того, чтобы заниматься строительством правового государства с верховенством закона, независимым судом и соблюдением прав человека, людям навязали противостояние с Западом, борьбу за какой-то выдуманный миропорядок. Граждане России оказались заложниками олигархической системы и политиков с перевернутым, архаичным сознанием.

А все дело в том, что люди, лишенные гражданского самоуважения, прав и свобод, возможности реального участия в политике, как правило, от безысходности и страха принимают (или делают вид, что принимают) навязываемую им тоталитарную идеологию. Некоторым из них эта идеология со временем заменяет их собственный внутренний стержень. Навязывая людям идеи, выпадающие из времени, соответствующие прошлому или позапрошлому веку, авторитарный режим не допускает даже малейшей возможности смены власти. Именно поэтому авторитаризм в принципе отвергает умных, творческих, самостоятельных и свободных людей. https://www.facebook.com/yavlinsky.yabloko

 

Григорий Явлинский 

Альпинист упал в пропасть. Товарищи ему кричат:

- Вася, ты жив?

- Жив!

- Руки целы?

- Целы!

- Ноги целы?

- Целы!

- Так подымайся!

- Не могу, я еще лечу!

(старый анекдот)

Примерно то же самое происходит и с российской экономикой после 24 февраля. Столкновение с реальностью еще впереди — мы пока в свободном падении.

Но вообще, когда в Украине каждый день гибнут люди, обсуждать все время санкции и сильно беспокоиться о том, что у российских олигархов где-то в Лондоне или Ницце вместо золотого ночного горшка теперь будет алюминиевый, мне кажется, не стоит…: https://www.facebook.com/yavlinsky.yabloko/videos/426535582280293

 Борис Вишневский  Дал интервью каналу «И грянул Грэм».

Вишневский о состоянии Явлинского, расколе генералов Путина и уголовном деле Ильи Яшина, об отсутствии эмпатии в российском обществе.

О том, что ещё год назад можно было уверенно предполагать «спецоперацию» в Украине, о состоянии российского общества и его причинах, и о том, что, невзирая ни на что, сохраняется надежда на перемены к лучшему.

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg

А также:

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg&t=189s – о российской пропаганде и навязываемой аналогии с Великой Отечественной войной

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg&t=375s – о годовщине печально известной статьи Путина, об ответе Явлинского, и о том, почему оказалась не услышанной антивоенная тематика в программе "Яблока" на выборах 2021 года

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg&t=614s – о борьбе за будущее России

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg&t=1165s – об уголовном деле Ильи Яшина

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg&t=1314s – о том, возможен ли раскол среди элит, и есть ли надежда на перемены

https://www.youtube.com/watch?v=FoEdYQh49vg

  «Элита Путина защищать не будет». 

Журналист Роман Доброхотов* — о том, как Кремль готовился к войне и почему режим может закончиться неожиданно быстро

Люди перестали всерьез воспринимать катастрофу. Я уже молчу про морально-этические вещи. В Украине каждый день убивают людей, дети гибнут под завалами. Но даже если посмотреть только с экономической стороны — [россияне] не поняли, что этот экономический лифт оборвался и летит. Они чувствуют легкость и невесомость, потому что он еще не ударился о дно….

Сейчас безработицы в России нет вообще, она практически нулевая. Но как только она достигает критического порога — революция становится практически неизбежной. Если мы посмотрим на все последние революции — везде была высокая безработица, из-за которой люди чувствовали отчаяние. Так что, я думаю, это будет причиной перемен. А если они начнутся, то курс есть только один, потому что никакие Гиркины не имеют такой широкой поддержки, как люди из нашего проевропейского лагеря. Именно они и будут обладать народным мандатом на то, чтобы проводить реформы….

Вообще, путинская система строится на круговой поруке и на том, чтобы людей особо никуда не убирать. Если ты попадаешь в систему, то начинаешь по пищевой цепочке двигаться разными кругами, но никуда уже из власти не выпадаешь….

У Гиркина ⁠совершенно понятная позиция — достаточно фашистская и античеловеческая.

У Гиркина обнаружился эфэсбешный паспорт на другое имя, с которым он летал [на самолете] даже после того, как уехал с Донбасса. Это показывает, что он был действующим сотрудником спецслужб — они ему обновляли паспорт даже после того, как он уехал из зоны боевых действий.: https://theins.ru/en/politics/253272

Это очень важно с точки зрения и судебного процесса по «Боингу», и с точки зрения юридической ответственности, потому что Гиркин был не каким-то сепаратистом, который шахтерам помогал по доброй воле. Он был сотрудником ФСБ с выписанными документами. И мы видим, что паспорта этой же серии давались многим другим эфэсбешникам. Например, мы видим связь с Вадимом Красиковым — так называемым «киллером на велосипеде», который убил в Берлине беженца [бывшего чеченского полевого командира Зелимхана] Хангошвили.

Номера паспортов этих людей пересекаются и с отравителями Навального, и с другими сюжетами. Получается, одно расследование автоматически подтверждает другое. https://republic.ru/posts/104482?utm_source=republic.ru  

Как олигархи ограбили Россию, а «демократы» украли выборы

«ПРЕДАТЕЛИ»  Серия 2

Чтобы такое предательство не повторилось в будущем, нужно хорошо разобраться в прошлом.Это не корупционная история, - это расхищение государственной собственности.

https://www.youtube.com/watch?v=xxtCsa0j6eM  

Авторитарная Россия: Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия 

Владимир Гельман

https://www.litres.ru/vladimir-gelman/avtoritarnaya-rossiya-begstvo-ot-svobody-ili-pochemu-u-nas/chitat-onlayn/