Воцарится ли прозрение?! Will there be insight?

 

      Воцарится  ли прозрение?!

                    Will there be insight?

Зло вселяется в нас из за  уверенности в  собственной моральной непогрешимости и  прорастает из зернышка собственной непорочности

Evil instills in us because of the confidence in our own moral infallibility and sprouts from the seed of our own innocence.

В каждом из нас обитает как добро, так и зло, существует светлая и темная сторона личности. Именно реалии окружающей жизни, внешние условия, быт, культура благоприятствуют нравственности или подтачивают ее, определяют преобладание тех или иных черт характера.

          Для начала важнее всего осознать необходимость оценить себя, чтобы постичь свою человеческую сущность. Чтобы найти мотивацию отбросить порожденные самолюбием иллюзии о своей  идеальности, всезнайстве, правильности поведения. Чтобы осмыслить ограниченность самоправедности, необоснованность высокомерия. Иллюзорность мнимого превосходства, создающего фиктивное право регулировать сограждан, навязывать им свои представления, принимать на себя функции непреложного судьи, обвиняя других, но не видя и не замечая собственных несовершенств, не желая критически оценивать результаты и последствия своих действий.

           Пренебрежение к согражданам, их уничижение и унижение из-за убеждений, веры, расы, национальности, социального статуса, агрессивное поведение всегда вызывают негативную обратную реакцию, даже если она остается в скрытой форме, не демонстрируется открыто. Такие проявления в социально расколотом, иерархическом обществе часто становятся примером, (не)достойным подражания.

          Безнравственность не требует преодоления своего эгоизма, ей не нужно обучаться, поскольку она сама по себе становится образом жизни, – в условиях, когда не существует строгих ограничений социального поведения, когда она остается безнаказанной, когда права и обязанности остаются не сбалансированы. Нравственные поступки требуют быть позитивным, не перенимать плохие примеры, быть сострадательным, отзывчивым, уметь войти в положение сограждан, быть честным и порядочным членом общества.

          В современном обществе довольно легко инфицироваться злом, стать гордым, уверенным в своей правоте, жестокосердным лицемером, конформистом, который всегда и везде ищет личную выгоду и пользу. Который всячески пытается найти оправдания своим действиям извне, обвиняет других в своих жизненных невзгодах и допущенных ошибках, видит предлоги в обидах прошлого. Так возникают конфликты, провоцируется (не)адекватная ответная реакция, недоверие, напряженность в отношениях. Как заведено, возлагая ответственность за всё это на плечи партнеров, недоброжелателей, недругов, при этом оскорбляясь к месту и не к месту.

          В предпочитающей нравственность среде человек регулирует сам себя, организует себя, чтобы не нарушать принятые в обществе нормы морали. Если же ты не законопослушен, то регулятором становится Уголовный кодекс и пенитенциарная система.

          Здесь следует вспомнить давно известную истину о том, что, воспринимая любого члена общества как себе подобного, не нанося обид, не практикуя ложь, не причиняя боли согражданам, не навязывая им свои убеждения и представления, не отвечая на бессердечность, агрессивные провокации той же монетой, – демонстрируется миролюбие, проявляется отзывчивость, терпимость, чуткость.

      Это консолидирует общество, солидаризирует людей, поскольку в таком случае действительно большинство людей всегда воспринимает, понимает, оценивает это и отвечает тем же самым. В результате поведение меняется в позитивную сторону, рождается подлинное взаимное доверие, формируется настоящая атмосфера человеческих отношений.

          При существенном сокращении влияния гнездящихся в обществе темных сил, с ростом позитивизма и конструктивизма – будет крепчать гуманизм. Исчезнут попытки самоутверждения, самовыражения за счет других, уничижая сограждан, коллег, партнеров, культивируя интриги, моббинг, троллинг.

      Вследствие игнорирования идеалов гуманизма неизбежно начинают доминировать реакционные модели поведения, вектор развития общества становится реверсивным – направленным на регресс.

          Такой общественный порядок, при котором широко распространены безжалостная эксплуатация людей, преступность, расизм, шовинизм, культивируется антагонизм веры и идеологии, наблюдается дефицит человечности, культуры, образования, достоинства, процветает культ потребления, – по своей сути является антисоциальным, обреченным на мракобесие.

          Режим власти, в котором девальвируется самокритика, гиперболизируется самоправедность, разжигается национальный фанатизм, противопоставление своих и чужих, который организует репрессии против диссидентов, проявляет нетерпимость к различиям, радикально ограничивает гражданские права и конституционные свободы, проявляя неуважение к своим гражданам, – встал на путь самоуничтожения. Нация вступила в острую стадию кризиса душевного здоровья.

          В таких условиях многие становятся самопровозглашенными циничными прокурорами, которые, не выбирая средств, атакуют и унижают противников режима, делают полные пафоса, подлые обобщения, обвиняют их во всех грехах мира. Фактически раскрывая свою плебейскую услужливость и раболепие перед режимом, – ничтожность своей личности, ее циничную, антисоциальную суть.

          В руководствующихся своекорыстными мотивами обывателях процветает эгоизм, затухает сострадание. Социальная несостоятельность компенсируется имитируемым патриотизмом. Ориентируясь на расставленные пропагандой блуждающие огоньки, клише, оправдываются репрессии силовых структур по дефектному шаблону: так им и надо, они этого заслуживают, сами напросились. Имитируя мнимую защиту национальных интересов, глядя с позиций фиктивного патриотизма, с полным цинизма безразличием, даже со злорадством демонстрирется реакция на информацию о невзгодах и трагедиях недругов государства, мнимых врагов.

          В своем ограниченном зазнайстве, самоправедности, подло комментируя неудачи других, делая некорректные обобщения, преувеличения, саркастически высмеивая противников, наносим вред самим себе, своему народу и всему обществу. Искусственно множим недоверие, отчужденность, создаем трудности общения между партнерами, ставим под сомнение способности и умения других, при этом пребывая в состоянии придирчивых, мелочных диванных экспертов. Пытаясь оправдывать любую неприятную для себя критику интригами политических недоброжелателей, а на неблагоприятное решение, суждение или комментарий банально примитивным образом навешивать ярлык политического заказа, провокации или инсинуации.

          Сходственная модель поведения заставляет последовательно избегать признания своих ошибок, отрицать допущенные безрассудства, очевидные прегрешения, но всегда обвинять других в провокациях, ни на мгновение не стесняясь бросать камни в чужой огород.

          Уничижая и унижая оппонентов, далеко не один политический деятель пытается фальшиво самоутвердиться в глазах народа, удовлетворить свою жажду славы. Таким противоестественным способом избавляясь от комплексов, пытаясь снять с себя любую ответственность. Переадресовать симптомы своих душевных заболеваний другим, то есть переложить с больной головы на здоровую. Забывая или даже осознанно закрывая глаза на то, что, распространяя и закрепляя в умах людей такое неадекватное восприятие мира, – утрачивается человечность, людям причиняется безмерное зло.

          Подобная ситуация будет сохраняться до тех пор, пока большинство избирателей так не посчитают нужным искать альтернативы. Продолжат некритично верить официальной пропаганде и оставлять без внимания, прощать политикам аморальные действия. Тем самым допуская то, что чиновники больше не боятся потерять полномочия власти, не беспокоятся о своей репутации, а успешно торгуют ей, обменивая на деньги, карьеру, положение в обществе.

         Пренебрегая своим избирательным правом, примиряясь с несправедливостью, многие приспосабливаются и вливаются в антигуманную систему, привыкают ко лжи и дезинформации и больше не гнушаются отказываться от добродетели, кривить душой.

          В таких условиях предприимчивым, талантливым, добропорядочным личностям практически невозможно самореализоваться, в полной мере продемонстрировать свои способности и дарования. В результате принимаются нечистоплотные правила игры, происходит нравственная деградация или же – в поисках лучшей жизненной среды – предпринимаются попытки эмигрировать.

          Это выбор каждого: как жить, кому служить, какой завтрашний день создавать! Мобилизоваться ли и преодолеть трусость примирения, социальное безразличие – набраться смелости и как можно более объективно оценить себя и окружающие реалии. Максимально стараться отделять добро от зла ​​и целенаправленно совершенствоваться.

        Чтобы не поддаваться давлению системы & не попадаться на наживку тиражируемого противонародными режимами во многих частях мира искусственного национал-патриотизма & не впадать в искушение деньгами, дешевой славой и властью, нельзя молчать, примиряться со злом, привыкать к нему и принимать его!

      Всегда следует высказывать хлесткую правду, следует предупреждать сограждан, раскрывать причины моральных заболеваний, предлагать профилактику, лечение, т.е. курс реформ, гражданские инициативы и решения.

        Воодушевлённым желанием автора является показать, что каждый человек может, что в его силах стать социально ответственным членом общества, который больше наивно не верит в демагогию и популизм нечестных политиков, не поддается обману пропаганды. Показать возможный путь и ориентиры на этом пути, чтобы стать гармонично развитой личностью. Выдвинуть идеи, инициативы, которые помогли бы современникам избавиться от политической бестолковости и не позволять превращать себя в марионеток, раболепных прислужников власти.

          Тем самым мотивируя сограждан не примиряться с распространенностью зла. Пробуждая в них понимание того, что для успешного решения проблем зачастую недостаточно лишь беспощадной критики поступков власти, существующих негаций и безобразий. Что решающее значение имеют осознанные и целенаправленные действия по совершенствованию своей личности. Выдвигая требования к себе, меняясь в положительную сторону, мы также демонстрируем всем согражданам необходимость такого совершенствования, показываем пример гражданской активности. Соответственно получаем право требовать таких же нравственных действий от избранных чиновников, от коллег, от партнеров. Oб этом в книге

 «Как избавиться от оков тоталитаризма. Вызов преодолеть политическое простодушие» (“How to Get Rid of the Shackles of Totalitarianism. The Challenge to Overcome Political Innocence”): https://www.litres.ru/ervin-filippov/kak-izbavitsya-ot-okov-totalitarizma-vyzov-preodolet-politi/

                                                        *  *   *

Откуда берется зло

 Причины, по которым некоторые предпочитают творить зло, остаются загадкой, но начинаем ли мы понимать, что именно провоцирует подобное поведение?

 06.08.2018 Нога Арикха (Noga Arikha)

 В 1941 году по пути из гетто в концлагерь на Украине нацистский солдат забил моего деда до смерти. Слово «sapiens» в словосочетании Homo sapiens не полностью описывает наш вид: мы столь же жестоки, сколь и разумны. Это может быть причиной нашего выживания как единственных представителей вида Homo и столь оглушительного успеха в захвате господства на планете. Но вопрос о том, почему обычные люди способны на столь возмутительное насилие, стоит по-прежнему остро.

Эта двойственность является загадкой и для нас самих, а потому легла в основу учений о природе, теологических систем и трагических событий, движет моральными кодексами и той напряженностью, что представляет собой самую суть социально-политических систем. Мы знаем и свет, и тьму. Мы способны как совершать ужасные вещи, так и серьезно и нестандартно задумываться о них. Самосознание, характеризующее человеческий разум, более всего сбивает с толку там, где речь заходит о проблеме существования зла, которую философы обсуждают аж со времен Платона. Очевидным способом поиска объяснений данному феномену является изучение моделей поведения совершающих зверства индивидуумов.

Что и проделал профессор-нейрохирург Ицхак Фрид из Калифорнийского университета в своей статье 1997 года под названием «Синдром Е» (от первой буквы слова evil, «зло» — прим. пер.), опубликованной в британском журнале «Ланцет». Синдромом называется группа биологических симптомов, чья совокупность и составляет клиническую картину. Синдромом Е Фрид назвал группу из десяти нейропсихологических симптомов, имеющих место в момент совершении злодеяний: когда, как он выразился, группы ранее мирных индивидов превращаются в серийных убийц беззащитных членов общества. Вот эти десять нейропсихологических симптомов:

1. Повторение: агрессия повторяется бесконтрольно.

2. Навязчивые идеи: преступники одержимы идеями, которые оправдывают их агрессию и лежат в основе неких миссий этнической чистки. Они могут считать абсолютным злом, к примеру, всех жителей Запада, всех мусульман, всех евреев или всех тутси.

3. Навязчивое повторение: обстоятельства не влияют на поведение преступника, который упорно идет к цели, даже если действие ведет к саморазрушению личности.

4. Снижение эмоциональной реактивности: преступник не выказывает эмоциональной реакции.

5. Перевозбуждение: испытываемый преступником восторг обусловлен многократностью действий и количеством жертв.

6. Полноценность языка, памяти и способности к решению проблем: синдром не влияет на более высокие когнитивные способности.

7. Быстрое привыкание: преступник становится безразличен к насилию.

8. Раздробленность: насилие может иметь место параллельно с обычной семейной жизнью.

9. Зависимость от окружающей обстановки: возможность того или иного действия определяет контекст, особенно отождествление с некоей группой людей и подчинение некоему органу власти.

10. Групповое «заражение»: действие обуславливается принадлежностью к группе, поведение каждого отражается на других. Фрид выдвинул предположение о том, что все вышеозначенные способы поведения имеют нейрофизиологические причины, которые стóит исследовать.

Обратите внимание, что синдром распространяется и на тех людей, что прежде не проявляли соответствующих наклонностей, а затем смогли убить. Исключениями являются: военное время, санкционированные убийства, совершаемые солдатами и в отношение солдат, что приводит к множественным случаям проявления посттравматического стрессового расстройства (ПТСР); признанные психопатологии, такие как диссоциальное расстройство личности, которое может заставить человека открыть стрельбу по школьникам; а также преступления на почве ревности и садистского удовольствия от причинения боли. Когда философ Ханна Арендт в своей книге «Эйхман в Иерусалиме» (1963) употребила выражение «банальность зла», она имела в виду, что люди, ответственные за действия, которые привели к массовым убийствам, могут быть самыми обычными гражданами, движимыми такими банальными мотивами, как страх потерять работу. Само понятие заурядности было проверено социальными психологами. В 1971 году проведенный психологом Филиппом Зимбардо Стэндфордский тюремный эксперимент показал, как обычные студенты могут превратиться в жестоких тюремных охранников, хотя по большей части все было безосновательно, учитывая фактическое подтверждение недостатков эксперимента. Тем не менее, люди, страдающие Синдромом Е, действительно являются самыми что ни на есть обычными гражданами без каких-либо очевидных психопатологий. Историк Кристофер Браунинг описал подобное в своей книге «Совершенно обычные мужчины» 1992 года (на которую ссылается Фрид). Солдат, убивший моего деда, тоже, скорее всего, был обычным человеком.

Современная биология может объяснить многие человеческие поступки, но не вызванные ими ужасные трагические события. И даже такой инструмент для самопознания как нейронауки объяснить нашу жестокость не способен. Причинно-следственные связи того вреда, что люди наносят друг другу, лучше всего описаны политической историей, а не науками или метафизикой. Одно только минувшее столетие изобилует зверствами непостижимого масштаба и столь же непостижимого политического происхождения. Но именно появление ИГИЛ (организация запрещена на территории РФ — прим. перев.) и интерес к ней молодых и полных энтузиазма новобранцев вдохнули новую жизнь в гипотезы Фрида и побудили его организовать, совместно с нейрофизиологом Аленом Бертозом из парижского Коллеж де Франс, три конференции по проблеме Синдрома Е. В период с 2015 по 2017 год на них собрались ведущие специалисты в области когнитивной нейробиологии, социальной психологии, нейрофизиологии, психиатрии, а также терроризма и права, чьими теориями и выводам я поделюсь в этой статье. Синдром E является поводом к проведению инновационного, междисциплинарного обсуждения этой давней проблемы — и убедительным примером того, как сформулировать нейробиологические выводы применительно к человеку. Подобный подход дает толчок к появлению любопытных гипотез и объяснений.

По мере того, как функциональная анатомия мозга описывается все точнее и точнее, неврология совершенствует свою способность решать лежащие в основе нашего поведения сложности, включая насилие. Но поскольку мы эволюционировали как животные, исследовать биологические основы поведения — значит смотреть как на материализованные результаты эволюционного времени, так и на историческое время и то, как различные культуры влияют на эволюционировавшие нейронные контуры, а также ими создаются. Учитывая, что мы эволюционировали как социальные, интерактивные существа, нейробиология требует диалога с другими дисциплинами, поскольку эволюция мозга имела место не изолированно, и любое действие происходит в определенный момент времени в определенном месте с определенным смыслом. Психологическая и культурная среда играет центральную роль в определении того, каким образом будут протекать данные биологические процессы и будут ли вообще. Таким образом, перечисленные Фридом черты включают сочетание неврологических и внешних условий.

Центральное место в контексте Синдрома E занимает симптом «снижения аффекта». Большинство людей, за исключением психопатов, избегают или крайне неохотно причиняют боль, не говоря уже о том, чтобы убивать. Как продемонстрировал психиатр Роберт Джей Лифтон, только с помощью промывания мозгов, вынужденного притупления эмоциональной реакции и преодоления сдержанности можно пересечь черту, за которой начинается «привыкание» — симптом Синдрома Е, при котором выполнение действия облегчается его многократностью. Виновные в массовых убийствах и пытках могут любить своих детей и желать им лучшего, но при этом абсолютно ничего не чувствовать по отношению к жертвам — пример присущего Синдрому E симптома «раздробленности». Вероятно, именно это имело место в случае с тем нацистским солдатом, что убил моего деда. Семейная и социальная принадлежность — два разных понятия. Когда они пересекаются, как было в Боснии и Руанде, когда семьи набросились друг на друга, преобладает групповая самоидентификация. Сострадание редко бывает всеобъемлющим.

Социальный нейробиолог Таня Сингер из лейпцигского Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка определяет сострадание как способность «резонировать» с чувствами другого человека. Оно развивается с самого младенчества — сначала как подражание, затем в качестве совместного внимания — и трансформируется в способность принимать точку зрения других, наряду со сдвигом в пространственном восприятии от себя к другому, как если бы один человек буквально оказался на месте другого. Здесь в первую очередь необходима способность проводить различие между собой и другими, что является аспектом так называемой «теории сознания», которое человек приобретает в течение первых пяти лет жизни. Специалист в области возрастной психологии Филипп Роша из Университета Эмори в Атланте продемонстрировал то, как дети к этому времени развивают этическую позицию и начинают отдавать себе отчет в том, каким образом их действия могут быть восприняты другими.

И хотя сострадание обеспечивает сплоченность группы или общества, оно также носит пристрастный и ограниченный характер. Благодаря этому процветает месть. Его избирательность также объясняет то, как мы проходим мимо бездомного человека, не чувствуя необходимости предложить помощь, или радуемся неприятным сплетням об отсутствующем человеке, к которому испытываем неприязнь. Мы все неизбежно применяем избирательное сопереживание, его отсутствие проявляется в повседневных, не несущих угрозы для жизни случаях насилия, которые происходят в социальной и семейной жизни, в бизнесе и политике. Поэтому то, что психолог Саймон Барон-Коэн из Кембриджского университета в своей книге «Учение о зле: эмпатия и истоки человеческой жестокости» (2011) называет «эрозией эмпатии», не является единственным элементом, что обуславливает вспышки чрезвычайного насилия. Но именно он открывает возможности к дискриминации и, в конечном итоге, геноциду. Как выразился социальный нейробиолог Жан Десети из Чикагского университета, «у нашей гиперсоциальности есть и темная сторона».

Данный анализ может частично развеять тайну нашей двуличности: способности помогать друг другу и убивать друг друга или убеждать самих себя в справедливости войн. Как и другие гоминины вроде шимпанзе, мы развили способность укреплять отношения, общаться и сотрудничать с теми, кто находится в нашем непосредственном окружении, а также нападать на чужаков и членов других племен. Нашу человечность определяет наше развитое самосознание. Загадкой остается лишь наша постоянная способность разрушать, даже несмотря на то, что мы способны понимать самих себя и создавать сложные научные модели собственного разума.

Нейробиология предоставляет интересную физиологическую модель эмпатии как сложного, динамического процесса, объединяющего способность к целенаправленной деятельности, премоторную и сенсомоторную функции. Она задействует, в частности, вентромедиальную префронтальную (vmPFC) и орбитофронтальную кору головного мозга (OFC), с которой первая частично перекрывается и которая имеет решающее значение в плане обработки эмоций, генерируемых в мозжечковой миндалине — древней структуре в лимбической системе. Повреждение OFC негативно сказывается на эмоциональных чувствах, а вместе с этим и на процессе принятия решений. Нейробиолог Антонио Дамасио из Университета Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе показал с помощью своей «теории соматических маркеров» то, как физические ощущения, которые участвуют в сигнальных эмоциях, обрабатываемых в OFC и vmPFC, позволяют принимать надлежащие социально обусловленные решения, тем самым демонстрируя наши оценочные суждения об окружающем мире, включая умение дать правильную моральную оценку поступку.

При сниженном аффекте гиперактивность в этих же участках лобной доли тормозит активацию мозжечковой миндалины. Исследования выявили дисфункциональную активность орбитофронтальной коры у людей с обсессивно-компульсивным расстройством. Таким образом, она может быть также причастна к навязчивому характеру отношения к одной группе, которые оправдывают убийственные намерения в отношении ее членов. А чувство перевозбуждения — как, к примеру, после употребления кокаина, — которое проецирует на эти идеи действие, включает обработку информации в префронтальной коре головного мозга (mPFC). Иными словами, при Синдроме Е эмоциональные каналы в головном мозге перестают регулировать суждения и действия. Происходит разрушение обратной связи между мозжечковой миндалиной и более высокими, когнитивными кортикальными структурами. Действующее «я» отделяется от чувствующего, и этот феномен Фрид называет «когнитивным переломом». Он считает, что в нынешней обстановке этому может быть подвергнуто около 70% населения, что побудит их стать участниками преступлений в составе какой-либо группы, как, вероятно, и произошло в ходе Стэндфордского тюремного эксперимента, несмотря на оговорки в отношении его результатов.

Действующее «я» человека с когнитивным переломом не способно к состраданию. Но эмпатия не всегда является надежным признаком правильного поведения: мы не сочувствуем насекомым, погибающим, например, из-за изменений климата, но можем принимать рациональные решения в случае самой катастрофы. Она даже может привести к неправильным решениям в отношении тех, на кого направлена: хирург, сочувствующий пациенту на столе, не должен быть допущен к операции. Есть такое понятие, как избыток чувств. Психолог Пол Блум из Йельского университета высказался «против эмпатии» в одноименной книге 2016 года и других публикациях, высказав предположение о том, что лучшим барометром является «рациональное сострадание», с помощью которого можно оценить окружающую обстановку и наше на нее воздействие. Иными словами, члены группы, чья миссия состоит в убийстве предполагаемых врагов, могут обладать способностью эмоционального сочувствия к своей группе и не иметь рационального сострадания к предполагаемому врагу.

Анализ неспособности испытывать эмоции по отношению к таким предполагаемым врагам может приблизить нас к пониманию того, каково это — перейти черту, за которой можно хладнокровно калечить и убивать. Наблюдатели Международного уголовного суда (МУС) в Гааге часто отмечают отсутствие раскаяния со стороны преступников. Клинический психолог Франсуаза Сирони, которая помогает МУС оценивать состояние преступников и проводит лечение как их самих, так и их жертв, своими глазами видела то, что Лифтон назвал «убийством собственного „я"», особенно в случае с человеком по имени Кан Кек Иеу, известным как «Дуть», который с гордостью создал и руководил центром пыток и уничтожения «красных кхмеров» в Камбодже. Дуть был одним из тех, кто не чувствовал абсолютно никакого раскаяния. Его единственной отличительной чертой была принятая на себя роль, поддерживаемая страхом потерять себя и впасть в состояние бессилия. Он не понял, что имела в виду Сирони, когда спросила: «Что случилось с вашей совестью?» С его точки зрения вопрос представлял собой бессмысленный набор слов.

Наряду с тем, что Фрид называет «катастрофической» десенсибилизацией к эмоциональным сигналам, когнитивные функции остаются нетронутыми — еще один симптом Синдрома Е. Мучитель точно знает, как причинить боль, и полностью осознает испытываемые жертвой страдания. Он — чаще это особь мужского пола — обладает необходимыми, но недостаточными для сопереживания когнитивными способностями, для понимания того, что именно ощущает жертва. Ему плевать на чужую боль. Плевать на собственное безразличие. И плевать на саму важность неравнодушия. Пропадает обуславливаемое эмоциями здравомыслие, лежащее в основе умения дать правильную моральную оценку поступку.

Подобное состояние предполагает слияние отождествления с более крупной системой, в рамках которой происходит расщепление чувствующего «я» и когнитивного «я», и сопутствующей этому замены индивидуальных моральных ценностей нормами и правилами этой системы. Химия имеет место всюду, как и во всех церебральных и соматических функциях, — и регулируется фармацевтическими препаратами. Нейробиолог Тревор Роббинс из Кембриджского университета изучал «фармакотерроризм» и то, как, например, амфетамин «каптагон» — используемый, в частности, членами ИГИЛ — влияет на действие дофамина, истощает запасы серотонина в орбитофронтальной коре головного мозга и приводит к ригидному психопатическому поведению, усиливая агрессию и приводя к навязчивому повторению, которое Фрид причисляет к симптомам Синдрома E. Он отключает социальную привязанность и все эмоциональные чувства (включая эмпатию) — состояние, называемое алекситимией (трудность распознавания и описания собственных эмоций — прим. пер.).

Это упрощенный неврологический анализ того, как именно смертоносные действия становятся возможными. Орбитофронтальной корой головного мозга обладают одни лишь люди и приматы. Как продемонстрировал Эдмунд Роллс из Оксфордского центра вычислительной нейробиологии, она играет решающую роль в определении ценности вознаграждения в ответ на стимул: мы делаем выбор, основанный на назначении ценности — в отношении объекта, идеи, действия, нормы, человека. Наши эмоции богаты ценностями, а наши действия варьируются и могут актуализироваться в зависимости от того, как их воспринимают в окружающем мире, в свою очередь мотивируя нас искать или избегать стимулов. Наше поведение может сохраняться в поисках отсутствующего вознаграждения — это стало бы одним из объяснений такого симптома Синдрома Е, как навязчивое действие. Парижский нейробиолог Матиас Пессильоне и его коллеги также выявили центральную роль вентромедиальной префронтальной коры головного мозга в приписывании ценности стимулу или идее, вследствие чего мы решаем предпринять некое действие, основанное на заманчивом вознаграждении или неприятном исходе. Но в случае чрезмерной активизации данной функции новые факторы — вроде просьб о милосердии — не влияют на приписывание ценности идее, например, о том, что «все люди заслуживают смерти», и изменение действия невозможно. Оно становится автоматическим и регулируется неким внешним фактором или лидером, независимо от каких-либо моральных критериев.

Но признаком преступных действий эти неврологические факты становятся только при определенных обстоятельствах окружающей обстановки. Психиатр Дэвид Коэн и его коллеги из больницы Сальпетриер в Париже оценили кандидатов-подростков на предмет радикализации. Они обнаружили, что определенные социально-психологические условия, имевшие место в детстве — такие как отсутствие отца, нестабильная психика матери или проживание у приемных родителей, — влияют на развитие личности, в некоторых случаях приводя к необходимости отнести ее к более широкой группе. Опять же, в сравнении с семьей группа имеет большее значение. Как выяснил антрополог Скотт Атран, конфликты зачастую неразрешимы и не подлежат обсуждению, поскольку имеют место во имя абсолютных, духовных ценностей — светских или религиозных, — а не с расчетом на какой-либо практический исход. Эти ценности могут казаться весьма привлекательными — сильнее семейных уз.

Писательница Камила Шамси в своем романе «Домашний очаг» (2017) показала, как любящий, невинный, но неприспособленный к жизни и потерянный молодой человек пакистанского происхождения может стать жертвой призыва вербовщиков ИГИЛ воссоединиться с потерянным отцом и найти себя в якобы посвященном благим намерениям обществе. Наши идеологические стереотипы, внутренние и внешние, формируют и оправдывают тот выбор, что мы делаем, наделяя его обнадеживающей аргументацией. Последняя опирается на умение дать правильную моральную оценку поступкам и маскируется под него, вызывая когнитивный диссонанс «между тем, о чем мы думаем и тем, что делаем», как однажды выразился Зимбардо — между тем, что, как мы себя убеждаем, было необходимым действием, и нашими глубоко укоренившимися исходными убеждениями. Герой книги Шамси вскоре начинает сожалеть о своем выборе и пытается уйти от насилия, которое не может вынести, будучи не в состоянии противостоять когнитивному диссонансу. Иное дело — нацистские врачи, которые убедили себя, что действуют во имя большего блага. Леденящим кровь примером подобного высокомерного оправдания преступного поведения является выступление Генриха Гиммлера в Познани в 1943 году: «Мы имеем моральное право, [даже] долг перед нашим собственным народом, убить этот народ, который хочет убить нас». Как только моральное оправдание отделяется от эмоционально выверенной реакции на других, насилие может обрести рациональные основания. На протяжении истории это происходило не раз.

Но «обычных людей» к пересечению черты, где царствуют симптомы Синдрома Е, толкают обстоятельства. Представление о происходящем во время этого перехода дает нейробиолог Патрик Хаггард из Университетского колледжа Лондона. Он продемонстрировал всю мощь того первоначального воздействия, что позволяет нам выйти за рамки. После прошедшего в 1961 году в Иерусалиме суда над Адольфом Эйхманом, который не считал себя виновным, поскольку «всего лишь следовал приказам», психолог Стэнли Милгрэм из Йельского университета продемонстрировал, а точнее представил преувеличенные утверждения о том, что большинство людей не откажутся от выполнения приказов некоего органа власти даже во вред другому лицу. Милгрэм интересовался проблемой послушания. Хаггард же, изучавший чувство свободы воли — ощущение того, что именно мы инициируем свои действия и держим их под контролем, что имеет центральное значение для нашей жизни, а также в контексте юридических дискуссий об уголовной ответственности, — вопрошал, каково это, когда тебя принуждают и в какой-то степени лишают независимости. С помощью эксперимента, который в некоторой степени ориентируется на Милгрэма (но и затрагивает некоторые из его этических и методологических вопросов) и использует понятие преднамеренного обязывающего характера, Хаггард обнаружил, что люди, будучи принуждаемыми к какому-либо действию, ощущают заметное снижение чувства свободы воли. Принуждение отключает чувство ответственности — находка более чем пугающая.

Неврологические аналоги того, что может привести к худшим из наших действий, на клиническое состояние не указывают. Синдром Е не является ни заболеванием, ни расстройством, которое стóит включить в «Руководство по диагностике и статистическому учету психических расстройств» или «Международную статистическую классификацию болезней и проблем, связанных со здоровьем». Его официальное оформление имело бы сложные юридические последствия: как заявил бывший председатель Европейского суда по правам человека юрист Жан-Поль Коста, использование неврологических доказательств в суде проблематично, поскольку требует экспертного чтения неточных и непрозрачных данных. Практически невозможно точно установить, какие реакции в головном мозге — включая те, что лежат в основе чувства свободы воли — могут или должны представлять собой юридически смягчающие факторы.

Однако введение — наподобие того, как сделал Фрид — набора характерных особенностей, характеризующих самые отвратительные свойства нашего характера, и инициирование широкого обсуждения в соответствующих областях, особенно в неврологии, станут лишь дополнением программ профилактики и реабилитации, когда они крайне необходимы. Зло может быть мертво, но дурные поступки будут существовать всегда. Причины этого остаются метафизической головоломкой, а я — лишь один из миллионов человек, чья жизнь протекает под этим знаком вопроса, который лично я унаследовала от своего оставшегося в живых отца. Но как минимум некоторые ответы на вопрос «почему?» находятся в пределах нашей досягаемости.

Нога Арикха — историк идей, особенно заинтересована в связи между разумом и телом, а также отслеживании генеалогии соответствующих понятий. Преподавала в Бард-колледже, была членом консультативного совета журнала «Проспект» и председателем проекта гуманитарных исследований в Парижском колледже искусств. Является автором книги «Страсти и нравы: История юмора» (2007). Живет в Париже.  

https://inosmi.ru/science/20180806/242917007.html           

Представитель "Голоса" вскрывает масштабы и технологии фальсификации на выборах в РФ

"Результаты Москвы не сильно отличаются от Грозного"

Алексей Александров, 19.03.2024

Как минимум 22 миллиона голосов, которые в ходе выборов президента России получил Владимир Путин, были сфальсифицированы. К такому выводу пришли электоральный аналитик Иван Шукшин и журналисты издания "Важные истории"…: https://www.currenttime.tv/a/chechenizatsiya-golosovaniya-predstavitel-golosa-vskryvaet-masshtaby-falsifikatsii/32868382.html 

Выборы Путина-2024 поставили исторический рекорд по уровню фальсификаций.

А президент-то рисованный

«Новая-Европа» рассказывает, как именно это удалось выяснить

19 марта 2024 Алеся Соколова, Катя Лакова

Ранее мы опубликовали оценку фальсификаций в 31,6 миллиона, которая основана на методе физика и эксперта по электоральной статистике Сергея Шпилькина. Но в этом году выборы настолько «грязные», что стандартные методы анализа фальсификаций работают с оговорками…: https://novayagazeta.eu/articles/2024/03/19/a-prezident-to-risovannyi

Об итогах 2022 года для России и последствиях мобилизации и эмиграции

Наталья Зубаревич  

Если кто-то здесь думает, что она защищает и оправдывает что-то или кого то. То вы просто не слушаете. Она говорит о реальной ситуации. Нравится это кому то или нет, ей как экономист все равно. И естественно, она против этой войны....:

https://www.youtube.com/watch?v=FZsKJlRuSjg

Стих о современной России

Прекрасные слова и очень актуальный вывод о ситуации в стране

https://www.facebook.com/SANDYMUSTACHE/videos/1106134212854110

"Мы это переживем. Помните об этом": что ждет Россию в 2023 году.

Возможно, не стоит недооценивать тренд абсурдности и иррациональности законодательных инициатив всех уровней. Отсутствие обратной связи - будет расти. Степень адекватности начальства - наоборот будет падать. Система будет коллапсировать внутрь самой себя.

https://www.youtube.com/watch?v=iQIU1sJy41g

https://www.youtube.com/watch?v=XP4HmHOIZ0c&t=6s

 На НТВ открыто заговорили о крахе Путина. Россиян готовят к поражению

Посеявший ветер пожнет бурю!Чем закончится рано или поздно противостояние со всем миром,было понятно всем более- менее вменяемым людям с самого начала...

https://www.youtube.com/watch?v=Ep7iJM5iIj0&t=1s

Правозащитник и диссидент Александр Подрабинек

 о том, почему режим в России сменят не элиты, а общество

Евгений Сеньшин

 Скоро год, как Россия начала полномасштабное вторжение в Украину. О том, как война отразилась на стране, есть ли выход для несогласных с путинской политикой россиян и почему оппозиции надо надеяться не на Запад, а на общество, Republic поговорил с правозащитником и журналистом Александром Подрабинеком. В советское время он был дважды судим за клевету на общественный строй, а сейчас остается в России. Перед интервью Подрабинек заявил, что не будет смягчать формулировки и оглядываться на цензуру.

«Гражданское неповиновение — это постоянная гражданская позиция»

— Как вы полагаете, год спецоперации усилил или ослабил политический режим Путина? Не на международной арене, а внутри страны?

— Для страны и вообще режима Путина созданы новые риски. Риски заключаются в том, что в обществе появилось недовольство внутренней политикой, которого давно уже не было. Готовность людей идти на силовое сопротивление, например, поджоги военкоматов, порчу железных дорог, это новая ситуация, которой в России не было давно.

Режим стал менее стабилен. Для его сохранения требуется больше репрессивных усилий.

То есть риски увеличились, и они компенсируются жесткой репрессивной политикой, но нельзя сказать, что режим ослаб.

— Ранее вы писали: «24 февраля Путин выпустил из бутылки джинна насилия, который, по кремлевским расчетам, должен сокрушить Украину. Однако ограничиться войной с Украиной теперь вряд ли удастся — джинна обратно в бутылку не загнать, он уже с успехом легализует в общественном сознании законность насильственного сопротивления власти». Но с другой стороны, разве случаев подобного сопротивления не стало меньше к годовщине «спецоперации», то есть не иссяк ли потенциал этого «джинна»?

— Да, все это выглядит как-то по-дилетантски и не очень серьезно. Тем не менее такая готовность к физическому сопротивлению — это, безусловно, тот самый джинн, который был выпущен с началом войны. И к чему он дальше приведет, сказать трудно. Кроме того, есть и другие аспекты этой ситуации. Этот джинн сказывается и в формировании негосударственных военизированных организаций, тот же ЧВК «Вагнер» и прочие частные военные компании. Это в целом готовность людей принять участие в большой драке. Стало видно, что насилие легализовано. И когда оно легализовано властью в таких больших масштабах, то оно принимается какой-то частью общества как нормальное явление. И, наконец, этот джинн вышел и за границы России, потому что война, тем более война в Европе, становится сигналом: это нормальное решение проблемы, война — это допустимо.

Но все время после Второй мировой войны проходило под знаком «как бы избежать новой войны, ядерного столкновения». А сегодня стало очевидно, что эта парадигма не сработала, и мы видим обострение военной ситуации на Кавказе, в Азии и других точках планеты. Война снова стала делом обычным.

— Вы призываете к гражданскому неповиновению: «Надежные изменения ⁠может гарантировать только сознательное гражданское общество. У россиян ⁠остается эффективный инструмент ненасильственного сопротивления — гражданское неповиновение». Наблюдаете ⁠ли вы сегодня это самое гражданское неповиновение?

— Я полагаю, что уровень ⁠недовольства в обществе довольно высок. Но как это реализуется ⁠на практике — это ⁠уже другой вопрос. У нас идея гражданского неповиновения, ⁠гражданского сопротивления понимается немного вульгарно: выйти на улицу и высказать свой протест. Но гражданское неповиновение — это постоянная гражданская позиция. Да, некоторые действия власти отвергаются. И это не просто эмоциональный всплеск, разовая акция. Это постоянная позиция, когда общество отказывается от некоторых положений, от того, что предлагает им власть. Можно взять кампании гражданского неповиновения в других странах и посмотреть, как это проходило у них там. Это было систематическим процессом. У нас это проявляется всплесками, реакцией на определенные острые ситуации.

— Нет ли у вас ощущения, что война становится банальностью, рутиной, и обыватель скоро перестанет ее замечать, пока это не будет касаться лично его в виде ухудшения уровня жизни, мобилизации и так далее? Пример для сравнения — война СССР в Афганистане. Но тогда появляется вопрос, откуда взяться «сознательному гражданскому обществу»?

— Я бы не стал проводить прямые аналогии с афганской войной, потому что ситуации разные. В Советском Союзе не было таких ресурсов для протеста, какие есть сегодня в России. В СССР любое слово протеста каралось быстро. Может быть, не так жестко, как сегодня, но очень быстро и неотвратимо. Сегодня в обществе есть какой-то запас возможностей для протеста. Поэтому я не думаю, что люди так быстро смирятся с нынешней ситуацией.

Вообще, в XXI веке все проходит немного быстрее, чем в XX: коммуникации лучше, реакции быстрее, общество мобильнее. Не думаю, что война станет обыденностью, которую общество примет без колебаний и протестов.

— Насколько я вас понял, вы призываете каким-то образом обойтись без насилия в ходе грядущей смены власти. Я понимаю, что в данном случае вы говорите о политическом протесте внутри России. Но что вы думаете о насилии вообще при сопротивлении путинизму не только внутри, но и вовне? Не так давно Григорий Явлинский написал статью «Прекратите!». Не перекликается ли ваш призыв с этой статьей? И что вы думаете об увеличении поставок оружия западными странами Украине, что как раз увеличит насилие?

— С мнением Явлинского трудно не согласиться, потому что хорошо бы обойтись без насилия. Другой вопрос, можно ли достигнуть стратегических целей, обойдясь без военного сопротивления. Мне кажется, что заявление «Надо прекратить военные действия, потому что насилие — это плохо» — это благодушие. Это хороший теоретический подход. Но речь идет не только о том, чтобы не было войны, а о том, чтобы Украина защитила свою свободу и суверенитет. Поэтому ее граждане готовы идти на жертвы. В этом смысл военного сопротивления. Видимо, жизнь не всегда становится высшей ценностью.

«Сдвиг в политической жизни произойдет только тогда, когда люди осознают себя достойными гражданами»

— Вы имеете опыт борьбы с советской властью. Есть ли у вас сегодня представление, как можно преодолеть нынешний режим? Тогда, в 1960–1970-х годах, у диссидентов не было особой надежды свалить коммунистический режим. Он развалился лишь в результате усилий, направленных сверху рядом бюрократов, до которых дошло, что изменения неизбежны. Это назвали перестройкой.

— Крах коммунистического режима был действительно инициирован сверху, но он мог состояться только в атмосфере общественного осуждения коммунистической системы. В какой-то момент общество дошло до такого состояния, когда дальше терпеть этот режим было трудно. Вспомните демонстрации 1990 года в Москве за отмену шестой статьи Конституции о «руководящей роли КПСС в государстве». Это были сотни тысяч людей. И общество добилось этого — статья была отменена. Я помню, тогда был популярным шутливый лозунг «Партия, дай порулить». Везде же писалось, что партия — наш рулевой, вот общество и попросило порулить. И все это было подготовлено общественной атмосферой. Нельзя сказать, что изменения произошли только благодаря усилиям сверху.

Главная ценность трансформации режима не в том, какие политики и каким образом предлагают свои решения, а в том, как к этому относится общество, насколько сильна общественная поддержка.

При отсутствии общественной поддержки все реформы принимают характер государственного переворота, перестановки кланов, прихода новых мерзавцев вместо старых. Поэтому, по сути, ничего не меняется. Мы стали свидетелями такой ситуации на рубеже 1990-х и 2000-х годов.

— Как вы полагаете, какая социальная или политическая группа может стать движущей силой протеста против режима Путина? На эту роль прочили и крупный бизнес, и военных, и даже чиновников, у которых активы и родственники на Западе. Но пока ничего не произошло.

— Если что-то и будет меняться в нашей стране, то не под руководством отдельных социальных групп. Это не будет только политическая или экономическая сила. Во главе протеста, если он состоится, будут люди, которые перестанут бояться этого режима. Этот режим держится в основном на страхе, и этот страх владеет всеми социальными группами. И ближайшее путинское окружение боится, что его отодвинут от кормушки. Это и бизнес, который боится потерять свои преференции и капиталы. Это люди культуры, которые боятся сказать правду, потому что их лишат театра, кино, сцены, объявят иностранными агентами. Это политики, которые боятся политических репрессий и последствий своих выступлений. Этот страх владеет обществом.

Я бы делал ставку на людей, которые перестали бояться, а не на какие-то социальные группы, которым изменения будут выгодны.

Но, в сущности, практически всем социальным группам будут выгодны изменения в сторону демократии, в сторону большей свободы, кроме, разумеется, тех, кто живет за счет диктатуры, за счет аппарата насилия. Но это довольно небольшой процент. А режим держится на том, что все остальные люди подавлены страхом и не склонны идти на жертвы. В российской ситуации нет ничего нового, чего бы не было в других странах.

— Но при каких условиях может исчезнуть этот страх? Это ключевой вопрос.

— Страх присущ любому человеку. Вопрос, как мы можем его преодолеть. Но обратите внимание, что сегодня в России не проходит ни одного дня, чтобы мы не прочитали о каких-то случаях гражданского сопротивления. То кого-то арестовывают за лозунги, за возложения цветов к памятнику, проходят суды, назначаются штрафы… Это значит, что страх не подавил все российское общество окончательно.

Какие события должны изменить ситуацию в обществе? Конечно, не только я, но и вообще никто не сможет точно ответить на такой вопрос. Но вспомните 2011 год, когда общество вдруг всколыхнулось! Это было вызвано тем оскорблением, которое нанесла обществу власть, когда цинично и нагло было объявлено о рокировке президентов. Оскорбление со стороны власти стало движущей силой 2011–2012 годов. Это была насмешка над людьми.

Предугадать, что будет в следующий раз, трудно. Вспомните, с чего началась Арабская весна — череда революций на арабском Востоке? С самосожжения на рынке в Тунисе торговца, который протестовал против произвола местной власти. Это было как спичка — и все заполыхало. Детонатором стало событие, которого никто не ждал. Никакие умные политологи, прогнозисты, политики не предполагали, что причиной станет такое событие. У нас такая же ситуация. Но можно точно сказать: сдвиг в политической жизни произойдет только тогда, когда люди осознают себя достойными гражданами, над которыми нельзя издеваться и помыкать ими.

— И я вам здесь процитирую одного пропутинского политика, политтехнолога, депутата Госдумы Олега Матвейчева: «Пока ситуация не настолько критична, но 2023 год будет очень опасный. И нас будут выталкивать не на либеральный майдан. Либералы все дискредитировали себя, сбежали. Коммунисты сейчас тоже не выведут, и тема коррупции тоже. Сейчас единственная опасность для нашего государства — турбопатриотический майдан с легкой левизной и разговорами заодно и про коррупцию. Это как раз и есть способ вывести людей». Даже запутинец опасается ультраконсервативного, турбопатриотического, даже ультраправого протеста на фоне неудач на фронте и ухудшения жизни. А вы не опасаетесь? Или вас и такой протест устраивает?

— Конечно опасаюсь. Но эта власть видит угрозы со всех сторон — и от либералов, и слева, и справа. Эта правящая группа считает себя единственно достойной обладать властью, она считает себя непогрешимой. А потому отсекает от политики все общественные силы: либеральные, националистические, консервативные — какие угодно. В нормальной демократической стране, где разные политические силы имеют свой рупор, свои СМИ, свой электорат и так далее, ситуация не выходит из-под контроля.

Когда у всех политических сил — левых, правых — есть возможность дискутировать и иметь свое представительство в парламенте, тогда ситуация стабильна. Если такого нет, то ситуация может пойти вразнос в любую сторону.

Это немного похоже на ситуацию 1916 года в России, когда всем было понятно, что общество должно иметь свободный парламент, ответственное правительство и так далее, но это не состоялось, потому что император считал себя хозяином земли русской. Он был единственным политическим руководителем, а все остальное отодвигалось. Закончилось это социально-политическим взрывом. Сначала в феврале 1916 года, когда была надежда на демократию, на парламентскую республику, но потом все закончилось коммунистическим террором. Когда нет демократических механизмов сдерживания насилия, тогда может произойти все что угодно.

А что касается имперцев, националистов, турбопатриотов, то мне кажется, их значимость для сегодняшней России — надуманная проблема. Я не думаю, что вариант победы каких-то националистических, имперских сил велик. Это во многом миф, что Россия — имперская страна, все мечтают об империи.

— Насколько я понял, вы видите потенциал в народном массовом протесте. Но, например, правозащитник и в прошлом диссидент Лев Пономарев полагает, что надеяться нужно на внутриэлитный переворот и помощь Запада. Может, даже на военный переворот. Вам не кажется более реалистичным сценарий переворота, чем массовые протесты наподобие тех, которые были в 2011–2012 годах?

— Пономарев и ему подобные, которые не видят потенциала в народном протесте, это люди, которые участвовали в политических играх, хотели каким-то образом войти во власть или пристроиться около власти. Инициатива общества для них не очень важна, а может даже и неприемлема. Государственный переворот, смена политических элит — это все возможно. Но это не решение проблемы. В лучшем случае это условие, при котором общество могло бы раскачаться и начать контролировать политиков: через парламент, уличные протесты, прессу.

— В одной из последних статей вы пишете в адрес Запада: «Нельзя было не понимать, что экспорт российского газа, нефти и других природных ресурсов позволяет Кремлю наращивать вооружения и готовиться к очередной войне. Не стоит ли Западу взять и на себя часть ответственности за укрепление в России авторитарного режима? <…> Запад располагал гораздо большими возможностями повлиять на политику Путина, чем российская оппозиция. Даже если бы она не была такой сервильной и пугливой. Инструменты влияния Запада по своей эффективности были тогда несравнимы с возможностями внутри страны». Сегодня от многих российских правозащитников, оппозиционеров, инакомыслящих можно услышать упование на Запад как на последнюю надежду в борьбе с путинским режимом. Насколько такие ожидания разумны и оправданы?

— Самое лучшее, что может сделать Запад — не поддерживать авторитарные режимы, в частности, путинский режим. Этого достаточно — все остальное мы сделаем сами. По крайней мере, за нас никто ничего не сделает, никогда Запад не решит наших российских проблем. Нам нужно набираться сил и смелости, пытаться изменить жизнь в стране.

— Но как их не поддерживать? Вот последние новости: «Франция и Венгрия выступили против планов Еврокомиссии ввести санкции в отношении физических и юридических лиц, связанных с атомной энергетикой РФ». С Венгрией все понятно, но даже Франция туда же. Что бы вы им сказали на этот счет?

— Все хотят, чтобы в первую очередь им было хорошо, всех собственные проблемы волнуют больше, чем проблемы других стран. Но тем не менее российская оппозиция еще 10, 15 лет тому назад говорила Западу, что покупая российские нефть и газ, он тем самым спонсирует укрепление авторитарного режима в России. Никто к этому не прислушивался. Я помню, как [советский диссидент] Сергей Ковалев лет 15 назад ярко выступал на эту тему и говорил, обращаясь к Западу: «Поймите, не только вы зависите от России, от путинского режима, но и он зависит от вас. И входя с ним в экономическое содружество, вы его питаете и поддерживаете». Но понадобилась война в Европе, чтобы Запад наконец осознал эту проблему и перешел к санкционной политике.

Не думаю, что на Запад надо полагаться. Но требовать, чтобы он перестал проводить дружественную политику в отношении диктатуры, мы должны и можем.

Это касается не только России, но и, например, Китая, где продолжает существовать коммунистическая диктатура, а Запад поддерживает интенсивное сотрудничество с ним.

Писатель Томас Манн, который эмигрировал из Германии во времена нацизма, выступая, сказал, что первой страной, которую завоевали нацисты, была Германия. И все с этим смирились, все поддерживали и дружеские, и экономические отношения с ней. Я уж не говорю про Советский Союз, который до самого начала войны оказывал экономическую поддержку Третьему рейху. И многие другие страны смотрели на этот режим снисходительно и думали, что как-нибудь все само уладится.

Аналогичным образом Запад ведет себя и сегодня: нужно с Путиным поговорить, не надо его отсекать от общения, загонять в угол. А кончилось это тем, что мы сегодня наблюдаем. И даже сегодня, когда война уже в разгаре и существует угроза третьей мировой, ядерной войны, Запад все равно продолжает в каких-то аспектах прежнюю политику — и в отношении атомной энергетики, и в отношении потребления газа и нефти. Даже Украина, которая воюет с Россией, пропускает через свою территорию российский газ на Запад: подвергаются бомбежке города, гибнут люди, а газопровод работает. Мне кажется, эта непоследовательность губительно сказывается на политической обстановке в Европе.

«Каждый может сопротивляться так, как он умеет. Дело журналистов — писать правду без оглядки на цензуру»

— В связи со «спецоперацией» возникла дискуссия по поводу «хороших» и «плохих» русских и виноваты ли только Путин и его сторонники или все россияне в целом. Прошел год, а эта полемика становится все острее и, вероятно, будет идти еще долгие годы. Вот две свежие публикации на этот счет. Писатель Владимир Сорокин заявил: «Мы, русские, все выпьем горькую чашу. Каждый за спиной понесет свой камень. Какого веса и размера — это уже каждый будет определять сам. Но мы все виноваты, конечно. Не только Путин и его команда». Почти одновременно с ним оппозиционный политик Илья Яшин пишет из тюрьмы: «Я хочу призвать мировое сообщество к мудрости. Воздержитесь от унижения русских, ведь такая риторика лишь укрепляет власть Путина. Перекладывая ответственность за военные преступления кремлевской хунты на мой народ, вы облегчаете моральный и политический груз Путина. Вы даете ему возможность прикрываться от справедливых обвинений людьми, которые по сути становятся в этой ситуации живым щитом». Вам есть что добавить в эти споры?

— Мне ближе позиция Яшина. И не только потому, что он сидит за свои убеждения в тюрьме, а не где-то прохлаждается за границей. Он больше озабочен ситуацией в России. А Сорокин пьет горькую чашу в комфортной обстановке. Это сладкое занятие — пить горькую чашу, сидя в безопасности за границей. Поэтому я серьезно к подобным людям не отношусь. Они сейчас в тренде на Западе, где торжествует идея, что Россия — это гиблая страна, ее надо расчленить, прекратить ее государственность, русские — все рабы, все холопы. Но бог с ними со всеми, эти люди говорят только то, что приятно слышать другим.

Я думаю, что ответственность за происходящие события в той или иной мере лежит на всех. Но у всех очень разная мера.

Одна мера — та, которую несет власть, другая мера — та, которую несут политики, которые как-то пытались противостоять в течение последних лет, но, может быть, делали это не очень последовательно и правильно. И не очень хотят анализировать свои попытки. И, конечно, есть ответственность у людей, которые живут обычной гражданской жизнью, идут в магазин, покупают хлеб и 20% от этой цены идет на уплату НДС. А НДС составляет чуть меньше половины доходной части бюджета. Да, они тоже таким образом своими налогами поддерживают этот режим. Согласитесь, мера ответственности у этих категорий людей очень разная. Говорить об ответственности людей, которые не принимают участие в войне, избегают ее, бегут от мобилизации в другие страны — это совсем другая ответственность, чем у людей, которые участвовали в политической жизни.

— В одной из своих колонок вы утверждаете, что в основе современного российского реваншизма лежит обида: «Обидеться — это наше все! Обида — это знамя деспотии, это топливо, благодаря которому наша несуразная повозка тащится в темное прошлое. Вы думаете, Владимир Путин не к месту пошутил в 2000 году, на заре своего президентства, когда сказал: «Кто нас обидит, тот трех дней не проживет?». Раз уж причиной всего стал не конкретный Путин, а коллективное бессознательное, есть ли у вас рецепт, как нужно проработать эту коллективную травму, чтобы исключить рецидив?

— Я думаю, что в основе такой экзистенциальной обиды на все на свете лежит действие пропаганды, которая возбуждает в людях чувство обиды. Внушает людям, что они оскорблены, их все обижают, их все ненавидят, никто не любит. И виновники всех их бед не они сами, а некие злые силы со стороны. При существовании свободной прессы, свободной общественной дискуссии на эту тему эти обиды скоро уйдут. Они основаны на неправильном понимании и российской истории, и того, что происходит сегодня в мире. Если будут альтернативные политические силы, то эта тема сама себя изживет. Она выгодна только в ситуации авторитаризма. Конечно, какие-то люди будут обижаться на то, что у них такая судьба, и винить в этом кого угодно: немцев, евреев, рыжих, велосипедистов, как в свое время заметил еще Ремарк. Коллективная обида — это побочное явление авторитаризма.

— На ваш взгляд, когда путинизм закончится, каков должен быть список первейших действий, задач, возможно, политических реформ?

— Первые изменения, которые нужно будет произвести, это восстановление парламентаризма, независимый суд и свободная пресса. Независимый суд обеспечит честные выборы и представительство всех, кто пожелает принять участие в выборах. Вообще, это комплекс мер, нельзя сказать, что что-то одно станет панацеей для решения всех проблем. Просто одна проблема подтягивает другую. Но все же главное — сильный и свободный парламент.

Я не сторонник президентской республики, не думаю, что это хорошо, когда власть концентрируется в одних руках. А в такой неблагополучной стране, как наша, всегда есть соблазн сосредоточить власть в одних руках.

Он может называться монархом, генеральным секретарем, президентом — как угодно. Власть должна быть диверсифицирована, размазана по всему обществу. И парламентская система — один из таких вариантов. Конечно, и все остальные проблемы тоже должны решаться с помощью демократических процедур. Одним словом, я не думаю, что Россия идет особенным путем. Путь от диктатуры к демократии пройден разными странами. Ничего особенного не нужно придумывать.

— А такая мера, как люстрация, будет нужна? Сегодня один из упреков к демократам, которые пришли к власти в 1990-е, в том, что тогда они не провели люстрацию. И менее чем через 10 лет у власти оказались бывшие кагэбэшники, а демократы — у них на побегушках или ушли в оппозицию. В то же время, как это сочетается с ненасильственным протестом, о чем вы говорили выше? Люстрация — это всегда причина недовольства, обид, конфликтов, которые могут привести к насилию.

— Люстрация — это один из инструментов новой власти, нового строя. Это не очень хороший инструмент, надо признаться. Потому что это неправовой инструмент. Это инструмент чрезвычайного времени.

И я не думаю, что если власть переменится, то будет острая нужда в люстрации по отношению к тем, кто находился у власти последние 10–20 лет.

Для этих людей хватит существующей судебной системы. Для них хватит Уголовного кодекса. Они совершили столько преступлений, что не нужна никакая люстрация. Они могут сидеть очень долго именно за то, что они сделали по действующим законам.

Люстрация — это механизм, который применяется от правового бессилия. Когда, скажем, уничтожены все судебные архивы. Мы были свидетелями того, как в 1991 году сжигались архивы КГБ. Или судебная система изменилась таким образом, что людей нельзя привлекать к ответственности за их прошлые деяния. Вот в такой ситуации люстрация действительно нужна. И в 1991 году она была бы нужна, но главным образом не для того, чтобы наказать тех людей, которые были замешаны в коммунистических преступлениях, а в том, чтобы закрыть им дорогу во власть, лишить их избирательных прав. Это как в уголовном праве — выносится приговор, и человек за свои преступления лишается каких-то конституционных прав: свободы передвижения, возможности голосовать и так далее. Так же должно быть и с организациями, которые участвовали в преступлениях, и с людьми, которые были фигурантами этих процессов.

Это так же, как в Германии при денацификации была запрещена нацистская партия и нацистская пропаганда. Она до сих пор запрещена. А у нас ничего этого не было, и поэтому все вернулось. Им был свободен путь наверх — и они пришли. В этом была ущербность ельцинской политики — декоммунизация так и не произошла.

Сегодня, наверное, нужно поставить точку в коммунистическом прошлом страны и надо принять закон о люстрации. Но я не думаю, что люстрационные процессы должны относиться к сегодняшним деятелям, они должны просто попасть под суд, в том числе под международный. Надеюсь, что Россия ратифицирует римский статут Международного уголовного суда, и тогда они будут подвержены международному правосудию.

— Вы чего-то ожидаете от выступления Путина перед Федеральным собранием 21 февраля?

— Ничего не ожидаю. Если он о чем-то говорит, то это не значит, что так будет на самом деле. На днях он в сотый раз заявил, что за экономические преступления людей не надо сажать, не надо запугивать бизнес — и все это он говорит уже много-много лет. Но ситуация никак не меняется. Он может сказать одно, а все будет происходить совсем по-другому. Я не отношусь серьезно к его обещаниям.

Этот человек живет по своим собственным законам, никак не корреспондируя их с окружающей действительностью, и не отвечает за последствия своих заявлений.

Вспомните, как он говорил, что наших солдат в Крыму нет, а потом сказал, что они все-таки там были и стояли за спинами гражданского населения. Сегодня он может сказать одно, завтра другое.

— Похоже, что военный конфликт затягивается и вряд ли закончится в этом году. За год «спецоперации» мы видели ужесточение репрессивных законов. В связи с этим, что вы посоветуете делать тем людям, кто не согласен с политикой Путина, но остается в России?

— Не рискну ничего советовать, но скажу, какая позиция мне видится самой приемлемой. Если война будет затягиваться, то это, безусловно, будет истощать национальные ресурсы во всех сферах. При таком истощении ресурсов разумно ожидать роста общественного недовольства и протестов. Власть это понимает, а потому будет усиливать репрессии. Я в прошлом году писал, что если начнется война, то начнутся облавы на политических инакомыслящих.

У общества есть два выхода. Первый — оно смиряется с этими репрессиями, это включает в себя уход во внутреннюю миграцию, отказ от публичных обсуждений, эмиграция за границу, откуда можно говорить что угодно, но это не будет иметь никакого значения. Второй — сопротивление режиму. Каждый может сопротивляться так, как он умеет. Дело журналистов — писать правду без оглядки на цензуру. Дело правозащитников — защищать права человека, не поддаваясь давлению властей. В данном случае имею в виду, что сегодня многие из них прежде, чем что-то опубликовать, пишут эти позорные плашки Роскомнадзора: «Да, я иноагент, я такой-сякой плохой, но мне велено это сказать». В этом проявляется весь ужас сегодняшней российской жизни, когда люди, которые, казалось бы, взяли на себя такую миссию — сопротивление авторитаризму, диктатуре — легко смиряются с тем, что власть им велит делать и писать.

Если у нас общество преодолеет этот страх перед наказанием, перед тем, что власть посмотрит на них косо, то начнутся изменения. Пока такого преодоления не произойдет, у нас ничего не изменится, и война будет продолжаться. Единственный способ остановить эту войну — нам в России сказать этой власти «нет!» так громко и так ясно, чтобы они поняли, что теперь их дни будут сочтены.

https://republic.ru/posts/107304

 Переговоры и компромиссы с Путиным невозможны, потому что ему не нужен мир в Украине

 заявил Владимир Зеленский в интервью латиноамериканским СМИ в Буэнос-Айресе.
 

12.12.2023

Полную версию интервью опубликовал офис президента Украины.

 «Прежде всего, ему не нужен мир. Когда мы хотим решить какую-то проблему, мы должны понять, что это нужно всем сторонам. Мы хотим закончить войну», — заявил Зеленский.

Он добавил, что не представляет себе переговоров с Путиным о судьбе людей, живущих на оккупированных территориях Украины.

«Как я могу договариваться с Путиным? Давайте на секунду забудем, что он убийца. С российской стороной. Как я могу договариваться с ним о людях, которые находятся в каких-то городках-поселках, которых оккупировали, которые там живут. И тут садятся два человека или две команды и говорят: пусть они твои. Кто мы такие, чтобы решать, где человеку жить, кем быть, на каком языке говорить, какой флаг уважать? Кто мы такие?» — сказал украинский лидер.

Кто-то хочет умирать? Нет. Все живые люди. Но этот человек не хочет никакого диалога, он не хочет остановить войну. Для него сегодня остановить войну — это два слова по телефону. Сказать своим войскам отойти. Это восстановление, это полное восстановление [территории], дальше — это чисто дипломатия, дальше разговор без всякого оружия. Этот человек не хочет это делать, он не заинтересован.

Все, что он говорит, это неправда. Он не заинтересован в независимой Украине, ему нужна Украина как часть, анклав России, что он сделал с Беларусью, что делал с Молдовой, Грузией. Всюду, как у нас — захваченная часть целостной территории, чтобы не было стабильности и уже через время прийти и захватить полностью. Украина просто большое государство и ему не удалось. Поэтому, что ему поставить на компромисс? Кто он? Я не могу торговать людьми. И с кем? С человеком, слово которого стоит ничего. Это не гарантии.

https://www.youtube.com/watch?v=J0NJs83PdJ0

https://www.rbc.ua/rus/news/zelenskiy-viklyuchae-kompromisi-putinim-hto-1702302771.html

  20 ноября 2014

Стрелков признал ответственность за военные действия на Украине

Игорь Стрелков

 Бывший командующий ополчением Донбасса Игорь Стрелков признал ответственность за начало военного конфликта на востоке Украины. Соответствующее заявление он сделал в интервью газете «Завтра».

 «Спусковой крючок войны все-таки нажал я. Если бы наш отряд не перешел границу, в итоге все бы кончилось, как в Харькове, как в Одессе. Было бы несколько десятков убитых, обожженных, арестованных. И на этом бы кончилось», — заявил Стрелков, повторив, что «практически маховик войны, которая до сих пор идет, запустил наш отряд».

По словам бывшего командующего, его отряд «смешал все карты», начав воевать всерьез и уничтожать «диверсионные группы правосеков». «И я несу личную ответственность за то, что там происходит. За то, что до сих пор Донецк обстреливается, — я несу ответственность. За то, что Славянск оставлен, конечно, я несу ответственность», — заключил он.

Комментируя начало конфликта, Стрелков отметил, что изначально воевать не хотела ни одна из сторон: ни ополченцы, ни украинские силовики. «Первые дни в Славянске и мы, и они крайне осторожно подходили к применению оружия, — рассказал он. — Долгое время мы не трогали их блокпосты, и они не проявляли агрессии». Атаки на Славянск, по его словам, последовали после того, как украинская сторона уверилась в том, что в конфликт напрямую не вмешается Россия.

Игорь Стрелков в ходе конфликта вокруг Крыма в начале 2014 года был советником Сергея Аксенова, возглавившего правительство региона. Командовал подразделением местного ополчения. Позднее прибыл на восток Украины и возглавил ополчение Славянска (Донецкая область). В начале июля, после ожесточенных боев за город, вместе со своим гарнизоном отступил в Донецк.

В течение нескольких месяцев занимал пост министра обороны самопровозглашенной Донецкой республики. В начале августа стало известно, что Стрелков сложил полномочия и выехал с востока Украины. Позднее он подтвердил, что добровольной его отставка не была. «Была сделана ставка на якобы мирное урегулирование, ошибочная ставка, на мой взгляд, — заявил он. — В связи с этой ставкой мое пребывание было признано нецелесообразным. И в том числе, не скрою, это производилось путем определенного шантажа и прямого давления — путем прекращения поставок помощи с территории России».

После отставки бывший министр объявил о создании движения «Новороссия», которое будет заниматься гуманитарной помощью самопровозглашенным республикам.

Весной 2014 года на востоке Украины были провозглашены Донецкая и Луганская республики, их сторонники взяли под контроль часть территории Донбасса. Украинские власти в ответ начали там силовую операцию, в которой наряду с войсками приняли участие добровольческие формирования. В ходе конфликта погибли несколько тысяч человек, включая мирных жителей. В начале сентября стороны заключили перемирие, после чего интенсивность боевых действий снизилась, однако на отдельных направлениях столкновения и обстрелы продолжились. Киев возлагает вину за конфликт на Россию, обвиняя ее в военной поддержке ополченцев, в Москве это отрицают.

https://lenta.ru/news/2014/11/20/strelkov/

Страна, которую мы не представляем.

 Наталья Зубаревич о выживании, бедности и адаптации к худшему

Деньги не помогут нам в могиле.

Деньги не заменят нам любви.

Почему же ради этой пыли, люди перестали быть людьми.... :

https://www.youtube.com/watch?v=dkEMcHJJhKY

«Как мы до ТАКОГО дожили?!»

 Казанская учительница опубликовала открытое письмо президенту России, в котором описала беспросветную жизнь своей семьи.

 

Меня зовут Ирина, я живу в Казани, мне 37 лет. Всю жизнь я работаю в школе, моя зарплата считается высокой для профессии - 25 т.р.. Мой муж строитель, и у него стаж больше моего, он зарабатывает не всегда стабильно. Сейчас примерно 40 т.р. бывает. У нас трое мальчиков, все школьники. С большим трудом мы четыре года назад взяли в кредит трехкомнатную квартиру в микрорайоне Светлый, платить нам еще 11 лет, ежемесячно по 20 т.р. В этом году, я со всей неотвратимостью поняла, что я страшно устала так жить. День за днем, необходимость выживать, работать на износ, забирает у меня, моего мужа, у тех кто меня окружает - таких же учителей, все жизненные силы. Остаться на улице с детьми - это реальная перспектива для моей семьи. Муж все реже находит стабильные заработки, его товарищи, наши семьи, все чаще попадаются на обещания нечестных работодателей. Обман повсюду, если даже заплатят, то не все. И это проблема не только частного сектора, но и государственных предприятий. Вся страна в судах, все “выбивают” долги. У партнеров, у клиентов, у друзей, у родных матерей и детей… Как мы до ТАКОГО дожили!? У нас в семье никто не пьет и не курит, мы с мужем всю жизнь трудимся как успеваем. Я после школы, все свободные часы отдаю репетиторству, иначе нам не хватает. Он берется за любую работу, и самую тяжелую с бетоном и кладкой. Но сколько же можно так жить? Я хочу спросить нашего президента и его друзей, Вы понимаете, что вы сделали с нашим народом!? Сверхприбыли, сверхбогатства, которые вы себе присвоили, превратив наше государство в отсталую провинцию. Наша экономическая модель сегодня еще архаичнее советского гос\плана. Что вы называете рыночными отношениями? Чуть больше двух трех десятков банков, которые вам принадлежат? Авиакомпании и железные дороги, которые тоже контролирует ваша семья, крупнейшие рынки, которые диктуют нам цены на ВСЕ и тоже вам принадлежат. Где скажите рыночные отношения, если все работы распределяют в мэриях? Вы зачем доверили им наши деньги, вы кого поставили проверять бизнесменов!? Тех, кто ни разу не произвел в своей жизни ничего. Мои дети никогда не были за границей, мы живем в самом неблагополучном экологическом районе города, я много лет не могу себе позволить маникюр в салоне. В прошлом году мы занимали деньги в банке, чтобы собрать мальчиков в школу, мы за эти деньги рассчитывались дольше, чем эти вещи им прослужили. За что вы так с нами, с нашим народом? Я смотрю сколько каждый год прибавляется детей, ваши благодарные граждане рожают новые и новые поколения рабов. Люди даже не понимают, что все в этой стране - это ваш бизнес, сама Россия - это ваш доходный кусок. Завтра вы заберете моих мальчиков в свои казармы, защищать вашу корпорацию РОССИЯ, ваши земли, банки, энергокомплексы, нефть и все остальное. Ведь даже все красивые здания в моем городе забрала ваша семья. Я не хочу видеть своих детей такими же рабами, какими стали мы - их родители. Я не хочу видеть их в ваших мраморных кабинетах, чтобы они не потеряли там совесть, я не хочу видеть их в полиции, чтобы они не превратились в бандитов! Но я не нахожу этому выхода никакого! Зачем, чему их учить в каком институте их научат жить достойно среди воров. Я учитель, у меня богатый внутренний мир, я хочу радоваться своей профессии, своей семье, но я накопила столько отчаяния, усталости и безверия, что уже разучилась отдаваться радости. Марина Цветаева за несколько дней до гибели писала заявление, чтобы ее приняли посудомойкой. Ее не взяли, и потом она покончила с собой. Но это был 1941 год! Я не вижу никаких очевидных перспектив для своей бедной страны, для таких как мы. Наша участь жалкая и убогая. Я не помню ни одного такого года, когда надежды совсем не было. Всегда что-то питало во мне веру и надежду на будущее. Теперь только тьма. ПУТИН останови эту чуму из воровства и вседозволенности! Разгоняй все эти фонды, мэрия, корпорации свои и своих дочерей-зятей, верните людям наворованное, дайте нам жить достойно!

https://www.youtube.com/watch?v=vIGtxGXtMq4&t=4s
 https://fishki.net/anti/2697555-uchitelynica--prezidentu-kak-my-do-takogo-dozhili.html

Три просьбы и благодарности от Навального

Какой храбрый человек! Навальный - мужественный и настоящий. Боец. Сильный. Мужчина. Патриот. Свободу России и всем политзаключенным…:  https://www.youtube.com/watch?v=4u8KApC6_Bc

Ложь во спасение

 13.04.2018, Семен Новопрудский о Горьком и горьком

 «...Она, правда-то, – не всегда по недугу человеку… не всегда правдой душу вылечишь…» Лука, странник, 60 лет. Максим Горький, «На дне».

В России принято публично возмущаться, почему нам не верят, когда мы говорим, что не травили перебежчиков в Великобритании, не царапали и не подменяли пробирки спортсменов на Олимпиаде в Сочи, не создавали своими руками и не содержим за свой счет так называемые «народные республики» Донбасса, не вмешивались в выборы в некоторых европейских государствах и даже в самой Америке, не стоим за химическими атаками армии Асада в Сирии против мирного населения. Это не значит, что Россия действительно полностью ответственна за всё вышеперечисленное. А не верят нам, потому что мы сами постоянно лжем. Потому что создали себе соответствующую репутацию в мире.

Более того, мы почему-то уверовали, что правды больше вообще не существует. Есть только сплошная постправда. Иными словами, правдой является лишь то, что выгодно говорящему. Или так: правды нет, есть лишь «версии событий» и «разные точки зрения».

Однако из реальной жизни правда никуда не улетучилась, даже если упорно отрицается и не сразу выявляется. Разумеется, лжем не мы одни. Но пока мы живем здесь и сейчас, разумнее не обвинять в этом грехе других, а разбираться в том, почему именно у нас тотальная ложь практически по любому поводу стала главным языком общения государства со своим народом и остальным миром.

… 150-летие главного пролетарского писателя Алексея Максимовича Пешкова, он же Максим Горький, прошло в России практически не замеченным. С одной стороны, понятно почему — буревестник революции не может быть в почете в стране, где революция – да что там, вообще любые перемены, особенно смена первого лица, считаются абсолютным злом. С другой стороны, именно Горький вместе со Сталиным создал, пожалуй, самую эффективную машину лжи под маркой госпропаганды до эпохи нынешнего российского телевидения — Союз советских писателей.

Так вот, когда Горький вложил в уста старца Луки из пьесы «На дне» проповедь «инструментальной лжи», то есть лжи во спасение, во имя неких благих целей, он безошибочно угадал суть того, что, как и почему будет говорить российское государство (с небольшим перерывом на горбачевскую перестройку и «лихие 90-е») на протяжении последующих ста с лишним лет.

Я начинал работать в журналистике в советские времена, в конце 70-х годов прошлого века. Поэтому мне есть с чем сравнивать. И сейчас я с печальным удивлением вижу, что по объему производства лжи на душу населения Россия обгоняет даже те времена, когда единственной относительно правдивой информацией, исходящей от государства, были температура воздуха в прогнозе погоды и результаты матчей в игровых видах спорта.

Проблема в том, что ложь, которую производит российский политикум, имеет под собой веские рациональные основания. Она равным образом выгодна и власти, и большинству населения. Власти, чтобы заниматься личными финансовыми делами и «геополитикой» вместо развития страны. И заодно сваливать все внутренние проблемы на происки внешних врагов.

Большинству населения — чтобы собственная не слишком радостная, богатая и достойная жизнь компенсировалась ощущением причастности к «великой стране», которой все боятся и которая вершит большую историю. К «главной мировой державе».

Курс на изоляцию нужен именно для этого: когда людям не с чем сравнивать, своя страна им начинает казаться колоссом. А вниз, на глиняные ноги, смотреть незачем. Что еще важнее, конкретные личные душевные недуги, личное убожество как-то легче лечить ощущением абстрактного могущества державы. «Жила бы страна родная, и нету других забот», как пелось в советской песне. А вот конкретно вам жить не обязательно.

У этой инструментальной лжи есть еще одна причина. Ее наглядно объяснил в своей дневниковой записи от 4 февраля 1969 года (почти 50 лет прошло, а читается, будто сегодняшний пост на «Фейсбуке») известный советский писатель Юрий Нагибин, к слову, в официальной жизни тоже живший «по лжи»: «Люди пугались даже призрака свободы, ее слабой тени. Сейчас им возвращена привычная милая ложь, вновь снят запрет с подлости, предательства; опять — никаких нравственных запретов, никакой ответственности — детский цинизм, языческая безвинность, неандертальская мораль». Только не «им» возвращена привычная милая ложь, а — «нам». Мы не снаружи этого моря государственной и общественной лжи. Мы — внутри. И уже захлебываемся в ее волнах, сами того не подозревая.

Свобода – действительно опасная штука именно потому, что подразумевает ответственность. В том числе персональную. Как и правда. Инструментальная ложь эту ответственность снимает. Мы (и каждый из нас лично) благодаря этой лжи заведомо ни в чем не виноваты. Приятно чувствовать себя жителем страны, присоединяющей территории других государств. И не очень приятно — жителем страны, причастной к химическим атакам.

Но инструментальная ложь — всегда оружие массового поражения нации. Причем слово «поражение» верно в обоих смыслах: и в смысле поражения как итога битвы и в смысле поражения как причинения физического вреда жертвам. Можно долго обманывать многих, но нельзя бесконечно всех.

Постправда постправдой, но у каждого события есть подлинная история и последствия. Если российский банк выдает кредиты Марин Ле Пен, потом у банка отзывают лицензию, кредит не возвращается, а саму Ле Пен накануне президентских выборов принимают на высшем уровне в России (именно так всё и было) — трудно доказать, что Россия прямо совсем не пыталась добиться избрания президентом Франции «своего кандидата». Если в Госдуме устраивали бал с шампанским по случаю победы Трампа, как минимум возникает вопрос, чего это они там так радуются победе чужого президента?

Но ложь во спасение в какой-то момент перестает спасать. Потому что правда, какой бы горькой она ни была, все равно никуда не исчезает. Причем количество лжи всегда переходит в качество и неизбежно лишает лгущих возможности адекватно воспринимать реальность. Наступает момент, когда, во-первых, произносящие ложь политики сами начинают считать ее правдой и принимать решения сообразно этой выдуманной ими реальности. И, во-вторых, из-за перехода количества лжи в качество вам перестают верить, даже если вы вдруг скажете правду.

Более того, обвинения в адрес других в провокациях и лжи тоже перестают работать: просто потому, что вы заработали себе соответствующую репутацию. Единственное, чему верят в ваших словах — тому, что вы действительно опасны. Что вы – враг, а не партнер. Потому что вы подтверждаете это своими словами и действиями. Россия вплотную подходит к рубежу, когда политика, основанная на лжи, становится критически опасной для самой ее государственности. Советский Союз распался прежде всего из-за мегатонн лжи во спасение — власть убеждала себя и народ, что мы живем в самой сильной, самой могучей, самой справедливой стране мира. И не рассчитала, что никакие стратегические запасы лжи не могут заменить экономической эффективности и политической адекватности.

Как только Горбачев позволил говорить хотя бы часть правды, всё убожество советской империи выползло наружу. А заняться спасением прогнившего экономического базиса толком не успели или не сумели — помешала та же «геополитика», гонка вооружений, основанная на ложных представлениях о реальности угрозы тотальной исламизации советской Средней Азии война в Афганистане. (Тут — отдельный большой привет Сирии).

То есть, в позднем СССР все-таки появилась ограниченная правда о реальном положении дел в стране, но действия власти все равно были основаны на ложных представлениях. СССР распался не из-за перестройки и гласности, а из-за неадекватной экономической политики и слишком поздно исправленной фатальной военно-политической ошибки — военного вторжения в Афганистан.

Что нам делать? Перестать лгать. Прежде всего, на государственном уровне. Начать говорить правду, какой бы неприятной для нас она ни была. Заниматься своей страной, а не Украиной или Сирией. Не вмешиваться во внутренние дела других государств. Никому не угрожать ракетами с неопределенной траекторией полета. Не требовать с пеной у рта, чтобы нас «слушали». Скажем что-нибудь важное и полезное для человечества — непременно услышат. И не будет никаких санкций. Никаких «ста лет геополитического одиночества». Если, конечно, мы сами не захотим оставаться одиноким огородным пугалом на карте мира.

Но для начала надо раз и навсегда избавиться от инструментальной лжи. Она все равно не спасет.

Война в Украине лишит российскую экономику 190 миллиардов долларов к 2026 году

Несмотря на то, что краха российской экономики не случилось, она все больше соскальзывает в режим выживания, следует из оценок Bloomberg Economics. К 2026 году российский ВВП будет на 190 миллиардов долларов меньше, чем мог бы быть без войны, считают аналитики агентства.
Детали. По оценкам Bloomberg Economics, к 2026 году российская экономика будет на 8% меньше, чем могла бы быть, если бы Путин не отдал приказ о вторжении в Украину. Таким образом, Россия потеряет сумму, сопоставимую с ВВП Венгрии или Кувейта.

▪️Вероятно, снижение экономики усилилось еще в прошлом квартале, предполагают аналитики, опрошенные Bloomberg. По их оценкам, в четвертом квартале 2022 года ВВП сократился на 4,6% в годовом выражении. И это может быть самым резким падением с начала пандемии.

▪️ В течение 2023 года на 0,5 процентных пункта может сократиться рост частного сектора. Причина — в отправке мужчин с предприятий на войну.

▪️Еще сильнее война скажется на демографии: население трудоспособного возраста в России может уменьшиться на 6,5% в течение следующего десятилетия.

▪️Такие последствия эксперты, опрошенные Bloomberg, называют «долгосрочным эффектом от санкций». Как отметила главный экономист БКС Наталья Лаврова, «уменьшение импорта технологий снижает потенциал роста экономики в долгосрочной перспективе». Бывший замминистра финансов Олег Вьюгин обратил внимание на то, что введение санкций продолжается, и Россию ждут все новые ограничения.

Контекст. Официальный прогноз Минэкономразвития предполагает спад ВВП России в 2022 году на 2,9%, снижение в 2023 году на 0,8%, рост на 2,6% в 2024 и 2025 годах. Эти прогнозы, озвученные в начале декабря 2022 года, гораздо оптимистичнее тех, что делались в прошлом году — например, в августе Bloomberg писало по итогам консенсус-опроса, что ВВП России может сократиться на 4,7% в годовом выражении.

▪️Первый месяц 2023 года Россия закончила с самым большим с дефолтного 1998 года дефицитом бюджета.

▪️Владимир Путин считает «хорошими» результаты российской экономики за прошлый год. «Ситуация, действительно, лучше, чем во многих других странах по целому ряду составляющих», — говорил он в декабре прошлого года.
t.me/agentstvonews/2563

Состояние дел в российской экономике на фоне войны и санкций, введенных из-за вторжения РФ в Украину, Путин описал:

В целом, ситуация у нас не просто стабильная, а, я считаю, вполне удовлетворительная. Я скажу так аккуратно — если не хорошая.

Инфляция, по словам Путина, ниже ожидаемой, «и имеет, что важно, тенденцию к сокращению». «Полагаю, что по результатам первого квартала текущего года она где-то приблизится от сегодняшних 11.9% может приблизиться к 5%», — сказал президент РФ, добавив, что в России «на подъеме» находятся промышленное производство, сельское хозяйство и строительство.

https://www.interfax.ru/

 Навальный:

«я буду делать что могу, стараться поступать правильно и призывать всех не предаваться унынию»
Ровно два года назад я вернулся в Россию. И ровно два года я провёл в тюрьме. И, когда пишешь такой пост, хочешь не хочешь, а задаёшь себе вопрос: сколько ещё этих юбилейных постов предстоит написать?
Но жизнь и происходящее вокруг сами подсказывают ответ: да сколько бы ни пришлось. Наша несчастная измученная Родина нуждается в спасении. Она ограблена, изранена, втянута в агрессивную войну и превращена в тюрьму, которой управляют самые бессовестные и лживые негодяи. Любое противостояние этой банде — пусть даже символическое в моих нынешних ограниченных возможностях — важно.

https://www.facebook.com/navalny

«Политические эмоции: почему любовь важна для справедливости»

«Радикальное зло»: почему «обычные люди» так легко соглашаются мучить других?

 Философ Мартa Нуссбаум

 …нужно сказать еще о двух ⁠склонностях (аспектами «радикального зла»), которые, судя по всему, глубоко укоренены в человеческой природе ⁠и представляют серьезную угрозу стабильности демократических институтов: склонность поддаваться общественному ⁠давлению, даже ценой ⁠правды, и склонность подчиняться авторитету, даже ценой моральных ⁠соображений:

-  высокая степень покорности испытуемых в отношении общественного мнения;

-  зло таится не в «садистах-извращенцах», а в нормальных людях, оказавшихся в условиях, в которых они отказываются от личной ответственности и просто подчиняются чужим указаниям, вместо того чтобы брать на себя ответственность за общие последствия своих действий.

Скорее всего, обе эти склонности коренятся в нашем эволюционном наследии: в жизни приматов как иерархия, так и групповая солидарность довольно полезны. И до определенной степени они продолжают быть полезными в человеческих обществах: как правило, повиновение законной власти — это хорошо, и в отсутствие собственной компетентности подчинение мнениям других имеет важное значение. Однако и то и другое угрожает демократической общественной культуре.

Эти склонности остаются всего лишь склонностями, какими бы глубоко укоренившимися в человеческой сущности они ни были. Они могут быть изменены воспитанием и образованием, а также меняться в зависимости от ситуаций. Нации могут способствовать развитию культуры инакомыслия, поощрять личную ответственность и препятствовать бюрократической анонимности. Возможно, самое важное, что они могут создавать, — это культура эмпатии, развивая способность видеть мир глазами других и видеть в других автономную личность.

https://www.nlobooks.ru/books/

21 СЕНТЯБРЯ 2022

«Запад объявил нам войну, мобилизация неизбежна»

Василий Легейдо

Кому должен верить народ, о мобилизации которого мечтают власти и пропагандисты: Дугину, объявляющему «переломный момент» и «конец СВО», или Путину, для которого в сентябре 2022 года — по крайней мере, на словах — ситуация точно такая же, как и в феврале? И как государству заручиться поддержкой массовой аудитории, если единую позицию не могут выработать даже лидеры и популяризаторы режима?

Pассуждения и призывы российских пропагандистов неспособны убедить никого, кроме тех, кто и так уже им верит....: https://republic.ru/posts/105334

 «Главная» статья Дугина — компиляция пропагандистских тезисов за последние полгода и идеологический провал сторонников вторжения в Украину

15 сентября на сайте «Царьград» появился материал с многообещающим заголовком — «Начинается: главная статья Александра Дугина». В одном философ и пропагандист не обманул ожиданий: как можно было предположить из названия, текст оказался составлен практически в форме манифеста. Чеканные формулировки, категоричные суждения и безальтернативные призывы к действию — все это звучало бы более эффектно с трибуны, если бы автор сам озвучил свои мысли, потрясая кулаком и произнося каждую следующую фразу со все более напористой интонацией.

Впрочем, для такого перфоманса требуется внушительная аудитория, а Дугин, несмотря на огласку в связи с недавними трагическими событиями и статус почти распутинского персонажа при власти, остается слишком нишевой фигурой, чтобы претендовать на массовую славу и полные стадионы.

Что еще важнее, затронутые в статье темы и манера их изложения по-прежнему не находят отклика у широкой аудитории. Парадокс заключается в том, что материал Дугина — это попытка придать движению сторонников вторжения в Украину одновременно массовость и квазиинтеллектуальное обоснование, однако эффект получился обратным: после прочтения статьи действия российских властей кажутся еще более туманными, неоправданными и бессмысленными, чем раньше.

«Главная статья» провалилась в качестве перформативного высказывания — как попытка, констатировав необходимость «мобилизации» на всех уровнях, вдохновить народ на эту самую мобилизацию. Кажется, Дугин и те, кто помогал ему при работе над текстом, сами предвидели, насколько нелепо выглядит столь пафосный и величественный посыл в локальной заметке, которая останется незамеченной и для большинства лояльных власти россиян, и для их идеологических противников, поэтому вводную часть завершили робким дисклеймером: «Мы ни в коей мере не претендуем на оригинальность, но лишь постараемся обобщить наиболее принципиальные моменты и рекомендации и поместить их в глобальный геополитический контекст».

Слово «рекомендации» настолько не соответствует изложенным чуть ли не в качестве религиозных заповедей установкам, что текст Дугина с первых же строчек кажется слишком противоречивым для объединяющего народ манифеста. Этот документ скорее не внушает нужные власти идеи и не придает им убедительности, а обличает расплывчатость и эклектичность тезисов кремлевских идеологов, их неопределенность и непонимание того, что же все-таки нужно делать, чтобы поднять нацию на крестовый поход против всего плохого.

Остается лишь снова и снова объявлять, что Россия подошла к «точке невозврата» и настойчиво игнорировать тот факт, что

для большинства реальность после очередного «переломного момента» совсем не отличается от реальности до.

Бесконечное повторение неубедительных аргументов

Основная проблема ⁠опубликованного на «Царьграде» текста в том, что, претендуя на ⁠значимость («главная» статья одной из центральных фигур государственной пропагандистской машины), ⁠она состоит из повторения всех тезисов, которые на протяжении последнего ⁠полугода регулярно озвучивались и самим Дугиным, и его единомышленниками.

Конечно, в политическом ⁠дискурсе невозможно избежать ⁠повторений, если ты занимаешь определенную позицию и отстаиваешь ⁠ее. Но когда сторонники этой позиции раз за разом формулируют одни и те же мысли во все более и более резкой и агрессивной форме, их попытки обосновать свои взгляды выглядят как демонстрация бессилия. Когда ответить на критику нечем, приходится воспроизводить то же самое, что уже — и без того навязчиво — чуть ли не круглосуточно говорили до тебя.

Весь материал поделен на несколько пунктов:

1) «Россия воюет с коллективным Западом, Запад подталкивает нас к Третьей мировой». В этом разделе Дугин рассуждает о том, что в происходящее в Украине — не локальный спор двух государств за территории, а столкновение двух миров, ответственность за которое, естественно, несут США и страны Западной Европы;

2) «СВО превратилась в войну, война с Западом подчиняет себе все». Тут Дугин делает упор на том, что прежняя жизнь невозможна. Людям надо смириться с тем, что реальность уже никогда не будет такой, какой она была до 24 февраля, а цель врага — «капитуляция, порабощение, расчленение, оккупация» России и ее народа;

3) «Если не будет полноценной идеологии — мы проиграем». Кажется, что здесь Дугин наконец расскажет, в чем же заключается идеологическая концепция, позволяющая морально обосновать принадлежность России к силам добра, но на самом деле он лишь заново перечисляет все плохое, что, по его мнению, воплощает Запад: «ЛГБТ, легализация извращений, наркотиков, сращивание человека с машиной, тотальное смешение в ходе неконтролируемой миграции»;

4) «Война касается всех и каждого, только готовые к лишениям народы способны выиграть настоящие полноценные войны».

 Все аспекты жизни общества должны быть подчинены происходящему в Украине и сосредоточены вокруг него: социальная и культурная сфера, экономика и международные отношения.

Формальным поводом к тексту послужило успешное контрнаступление ВСУ в Харькове — его Дугин называет «поворотным моментом» и «прямым ударом Запада по России». Ирония в том, что из самой статьи уникальность случившегося совершенно не следует: пропагандист, хоть и в более однозначных выражениях, чем некоторые коллеги, но все-таки высказывает то же самое, о чем речь шла еще весной. Пропаганда должна воодушевлять, она может пугать, но она совершенно точно не работает, если не вызывает никакой реакции, кроме равнодушных зевков и ощущения дежавю.

Ни круг тем, ни способ их подачи у Дугина, как и у других идеологов милитаризма, не меняются: это по-прежнему морально разлагающийся Запад, отстаивающая права униженных и угнетенных Россия, призывы к сплочению и единению. Публичные личности, которые высказываются против агрессии в Украине, по-прежнему получают мощную поддержку, на показательные процессы против активистов приходят толпы сочувствующих, а обычных людей больше беспокоят безопасность и благополучие их близких, чем судьбы цивилизаций и абстрактные ценности. Равнодушная часть населения, которая скорее поддерживала власть начала реагировать более критично. Кто-то просто устал от постоянного негатива и агрессии, другие видят, как рассуждения о неминуемом триумфе расходятся с реальностью: вербовкой заключенных, давлением на срочников, панической обстановкой в приграничных регионах.

О том, насколько действенны призывы Дугина о национальной «мобилизации», можно судить по гневной и скептичной реакции на его же предложение о мобилизации вполне буквальной — среди жителей Брянской области и других регионов, расположенных близко к Украине. Даже у россиян, которые по-прежнему считают вторжение в другое государство оправданным шагом, формируется четкое разделение на тех, кто «занимается делом» (военных и обычных людей, отстаивающих интересы страны), и тех, кто «философствует из подмосковного коттеджа». К последней категории сейчас относится не только Дугин. Не менее оторванными от реальности выглядят рассуждения многих лояльных власти журналистов и политиков, да и сам Владимир Путин явно не вдохновил народ сплотиться в патриотическом угаре, когда поучаствовал в праздновании московского Дня города в период самых чувствительных провалов российской армии.

Кажется, именно Дугин кристально чисто воплотил в себе главные проблемы российской пропаганды.

Можно поддаться соблазну и поверить, когда к тебе с пафосными, но одновременно примитивными лозунгами с экрана телевизора взывает человек, не претендующий на академичное обоснование военной агрессии. Но когда вслед за ним все то же самое почти дословно повторяет эпатажный представитель интеллектуальной элиты — фигура почти мистическая и уж точно не мейнстримная в российском информационном поле — трудно избежать ощущения, что тебя держат за идиота.

Отсылки Маргариты Симоньян к Ахматовой вызывают чувство неловкости, которое принято называть «испанским стыдом». Не менее неловко выглядит Дугин, выступающий в качестве эха для той же Симоньян, Соловьева и Киселева. Каких бы радикальных взглядов ни придерживался философ, он кажется слишком оторванным от повседневности персонажем, чтобы широкая публика прониклась его рассуждениями о самопожертвовании во имя великой цели.

Когда экономический кризис и риск проводить мужа или сына на фронт становятся реальностью, людей скорее раздражает не агрессия невидимого Запада, а соотечественник, который с позиции морального и интеллектуального превосходства объясняет, почему такое положение дел должно вызывать патриотический экстаз.

Похожие эмоции может вызывать эксцентричный старичок с нижнего этажа, который целыми днями стоит у подъезда и ведет политические дискуссии с каждым, кого получится остановить. Даже люди, которые придерживаются с ним схожей позиции, постараются поскорее отделаться от него и пойти дальше, а не слушать поток мыслей человека, уверенного, что он постиг истинное положение дел. Особенно если всё то же самое его невольные собеседники уже слышали по телевизору и читали в соцсетях.

Само содержание «главной» статьи вполне соответствует примеру с уверенным в своем видении чудаком, который не готов действительно глубоко погружаться в тему, но ни за что не усомнится в том, что это именно он прав, а все, кто с ним не согласен, заблуждаются. Например, среди доказательств нравственного упадка Запада Дугин через запятую называет «виртуальную реальность, предельный индивидуализм, уничтожение пола, всеобщую слежку, тоталитарную культуру отмены и общество постправды».

Вопросы вызывает каждый из пунктов, но особое недоумение вызывает первый — совершенно неясно, как технический инструмент, позволяющий человеку разнообразить свое восприятие, свидетельствует о том, что идеологические противники России превратились в «цивилизацию Антихриста». С таким же успехом можно было бы назвать 3D-очки железным доказательством того, что сатана пытается подчинить себе Землю.

Подобные параноидальные фантазии гармонично смотрелись бы в исполнении юродивого, который не претендует на статус национального пророка и ограничивается подъездными байками.

Когда так в своей «главной» статье пишет человек, поставивший целью оправдать вооруженную агрессию и убедить в ее правильности как можно больше соотечественников, нападки на виртуальную реальностью кажутся даже более произвольными и необоснованными, чем остальной текст. Что еще страшнее для российской пропаганды, они могут показаться такими не только ее противникам, но и сторонникам: трудно объяснить людям, что их дома оказываются под обстрелом, а родственников обманом заманивают на фронт ради того, чтобы в России не осталось ни одного VR-шлема.

Не менее нелепо выглядит и «сращивание человека с машиной» как одна из «ценностей глобалистского Запада». Дугин то ли ностальгирует по «Терминатору», то ли пугается бионических протезов, которые, кстати, производят и в России.

Вообще, киборгизация — это популярная философская тема, в русле которой можно обсуждать, что делает человека человеком, насколько сознание зависит от телесных характеристик и социокультурных предпосылок. Естественно, по поводу этих вопросов ведутся оживленные дискуссии на ненавистном Дугину Западе, однако сам автор милитаристского манифеста не ставит перед собой цели всерьез рефлексировать над вопросами о природе субъектности и механизации реальности. Ему достаточно броской формулировки, чтобы список грехов его противников получился не слишком скудным.

Однако жонглирование умными словами лишь усугубляет проблемы текста — как много россиян из тех, на кого ориентирована публикация, всерьез воспримут «сращивание человека с машиной» на Западе как убедительный повод захватывать чужие города, отнимать жизни у других и портить свои?

Тезис о тотальном смешении в ходе неконтролируемой эмиграции выглядит как минимум противоречиво от того, кто — хотя бы формально — якобы поддерживает борьбу с идеологическими преемниками Гитлера. Впрочем, это несоответствие наверняка беспокоит Дугина меньше всего: под предлогом противостояния с фашизмом многие его единомышленники уже давно отстаивают вполне себе фашистские идеи.

Заверения в том, что экзистенциальную угрозу для России представляет ЛГБТ-сообщество, распространились задолго до Дугина и тоже не сработали в качестве приемлемого обоснования: августовский опрос ВЦИОМ показал, что 86% россиян никогда не сталкивались с пропагандой сексуальных меньшинств, а большинство респондентов согласились, что сексуальная ориентация — это природное явление и внешними усилиями изменить ее невозможно. Конечно, всегда остается радикальная прослойка, убежденная в том, что гомосексуальное лобби контролирует едва ли не все социальные и политические процессы в России, но такой публике и не нужны подтверждения от Дугина, чтобы фанатично верить в придуманную картину мира.

Отсюда напрашивается следующий вывод:

рассуждения и призывы российских пропагандистов неспособны убедить никого, кроме тех, кто и так уже им верит.

Их работа — это уже не масштабный проект по насаждению «правильных» ценностей и взглядов среди более чем 100 миллионов человек, а локальное развлечение для нескольких сотен тысяч подписчиков пабликов с литерой Z в названии, читателей и зрителей сайта «Царьград», фанатичных последователей КПРФ, путинистов и фантазеров, мечтающих о превращении то ли в империю, то ли в национальное государство.

К остальным гражданам (даже к тем, кто по инерции продолжает поддерживать власть) призывы мобилизоваться и вместе ненавидеть весь мир не имеют никакого отношения. Сформировалось замкнутое и ориентированное на себя сообщество радикалов, подпитывающих друг друга и предпринимающих яростные, но нерасчетливые попытки расширить свою озлобленность до статуса национальной идеологии.

Неубедительно выглядят не только аргументы, якобы подтверждающие агрессивные намерения и моральное разложение противников, но и список потенциальных союзников, который Дугин, видимо, приводит совершенно серьезно, намереваясь с его помощью доказать, что на самом деле значительная часть мира чуть ли не готова бросаться в окопы ради спасения от «однополярного либерального западного порядка». Среди таких государств в статье упоминаются либо те, которые в действительности солидаризируются с путинской Россией исключительно до тех пор, пока это не противоречит их прагматическим интересам, и сохраняют тесные контакты с Западом (Китай, Турция, Индия), либо те, которые и сами испытывают серьезные социальные, экономические и политические проблемы (Центральноафриканская Республика, Сирия, Мали, КНДР).

Трудно проникнуться положением борцов за справедливость, когда на твоей стороне (да и то с большой натяжкой) выступают исключительно диктаторы, автократы и национальные лидеры, которым невыгодно открыто конфликтовать с Россией.

Международная агрессия как локальное увлечение нескольких радикалов

Государство, которое поддерживает Дугин, может объявить всеобщую мобилизацию, но пропагандисты призывают к другому: к мобилизации сердец, настроений и общественной жизни. Проблема в том, что осуществить подобную «духовную» трансформацию по приказу невозможно, и все заверения Дугина о том, что она неизбежна, рассыпаются о суровую (для власти) реальность: идеологическая мобилизация до сих пор не наступила и почти наверняка не наступит хотя бы потому, что подстроить внутренний мир людей и их восприятие реальности под нужды бюрократической машины невозможно шаблонными страшилками об ЛГБТ, киборгах и культуре отмены.

Вместо этого бесконечное воспроизведение милитаристского дискурса выглядит то ли как попытки убедить себя, то ли как специфическая коммуникация людей с весьма причудливыми интересами. Идеологи агрессии на международном уровне и внутри страны гармонично смотрелись бы в списке среди эксцентричных любителей редких лягушек и коллекционеров винтажных шнурков. Разница только в том, что обычному человеку, если он увлекается чем-то настолько странным, не придет в голову уверять знакомых и незнакомых людей, что им совершенно необходимо тоже увлечься лягушками или шнурками ради спасения от катастрофы вселенского масштаба и уничтожения целого народа.

Дугин в статье предстает именно таким человеком — конспирологом, который выдает свое мнение за универсальную истину, не аргументируя его истинность ничем, кроме самого этого мнения. Часть проблемы, конечно, связана с тем, что невозможно укреплять и наращивать авторитет, когда то, о чем ты говоришь, настолько расходится с повседневной реальностью тех, на кого предположительно направлена твоя агитация.

Констатируя, что «вероятность ядерного Армагеддона возрастает с каждым днем», Дугин обвиняет в этом «американских военачальников» и Запад, который «не удовлетворится даже нашим полным уходом с территории бывшей Украины». В качестве примера он (без ссылки) приводит колонку отставного генерала США Бена Ходжеса для The Telegraph, в которой тот называет одним из возможных исходов вероятного провала России в Украине падение путинского режима. Рассуждения американского военного выглядят рационально и невинно на фоне идейных соратников Дугина: угрожавшего ядерным ударом и уничтожением Британии Дмитрия Киселева или Егора Холмогорова, для которого ядерная война «предпочтительнее» победы Украины.

Трудно убеждать читателей, что противники подталкивают Россию к применению столь разрушительного оружия, когда твои же коллеги высказываются об атомных бомбардировках намного более откровенно и радостно, чем иностранные военные и эксперты.

Другая проблема — неисчерпаемые внутренние противоречия «патриотичных» консерваторов, которые вроде как выступают на стороне государства и разделяют позицию Путина, даже если не совсем представляют, в чем она заключается (истинные намерения затерялись под слоем псевдоисторических параллелей и общих утверждений). Дугин пишет, что «СВО как ограниченная операция по освобождению Донбасса и ряда территорий Новороссии завершена» и «постепенно переросла в полноценную войну с Западом», однако даже те люди, которым бы очень хотелось поверить в его слова, вряд ли не заметят, что они расходятся с позицией властей: никто из чиновников и политиков не объявлял о завершении СВО и не делал никаких заявлений о том, что статус происходящего в Украине изменился. Наоборот — даже президент по-прежнему уверяет, что «цели спецоперации остаются неизменными», а план «корректировке не подлежит».

Кому же должен верить народ, о мобилизации которого мечтают власти и пропагандисты: Дугину, объявляющему «переломный момент» и «конец СВО», или Путину, для которого в сентябре 2022 года — по крайней мере, на словах — ситуация точно такая же, как и в феврале? И как государству заручиться поддержкой массовой аудитории, если единую позицию не могут выработать даже лидеры и популяризаторы режима?

Еще один провал пропагандистов, который дополнительно подсветила статья Дугина, в том, что за призывом выработать и принять общенациональную идеологию не следует никаких пояснений, в чем же, собственно, должна состоять эта идеология. Сакральное предназначение России провластный философ видит в том, чтобы противостоять «западным ценностям», однако, как выясняется, ничего своего, кроме противостояния «нравственному упадку» загнивающей Европы и Штатов Россия предложить не в состоянии.

Об этом прямым текстом пишет и сам Дугин:

«Идеология должна быть в общих чертах заявлена немедленно, и суть её должна заключаться в полном и прямом отвержении идеологии Запада, глобализма и тоталитарного либерализма, со всеми его инструментальными подвидами — включая неонацизм, расизм и экстремизм».

Получается, что идеология России сводится исключительно к тому, чтобы отрицать то, что, как считают в России, отстаивает Запад. Такая расстановка приоритетов явно не соответствует общему риторическому пафосу Дугина, согласно которому от успеха путинского государства зависит чуть ли не будущее человечества. Противостояние западному гуманизму — это отрицание ценности, но не сама ценность. Больше того — российские пропагандисты предлагают соотечественникам выстраивать всю свою идентичность вокруг борьбы с идеалами, взамен не предлагая ничего, кроме насилия и смерти.

Дугин не подходит на роль популяризатора милитаризма, но у остальных тоже не получается

Вернемся к фигуре Дугина — сам выбор (осознанный или спонтанный, личный или сделанный наверху) такого персонажа в качестве популяризатора милитаризма показывает, что ни государство, ни сами пропагандисты не имеют четкого представления о том, как должна выглядеть мобилизация и кто должен выступать рупором режима.

Харизматически и концептуально философ выделяется на фоне многочисленных клонов Владимира Соловьева — от этого его попытка мимикрировать под них и мобилизовать народ теми же приемами выглядит еще более нелепо.

Пропаганда в диктатурах редко бывает однородной: одни источники ориентированы на обывателей, другие — на более возвышенную или радикальную публику. Многие высокопоставленные нацисты презирали пропитанный ненавистью к евреям и призывами к насилию еженедельник «Der Stürmer» и за глаза пренебрежительно отзывались о его редакторе Юлиусе Штрейхере именно потому, что предпочитали более тонкий подход к формированию общественного мнения.

В России такого разделения нет — ни гласного, ни негласного — и его отсутствие работает против пропаганды. Дугин, Зюганов, Симоньян не играют разные роли, расписанные так, чтобы создать видимость поддержки режима со стороны всех слоев общества, а

изображают одного и того же то ли человека, то ли робота, повторяющего заученные фразы о западных ценностях, агрессии НАТО и отстаивающей мир во всем мире России.

Этот образ с расплывающимися чертами не воодушевляет и не убеждает, в нем невозможно узнать ни эксперта, ни единомышленника. Слово «патриот», как и «родина», во властном дискурсе превратилось в симулякр, обозначающий все и ничего одновременно. Это персонаж без лица, личности и уникальных характеристик. Вся его субъектность основывается исключительно на повторении одного алгоритма.

Статья Дугина невольно дискредитирует систему, у которой не получается усвоить саму себя. В попытках оправдать непростительное и объяснить необъяснимое она воспроизводит самые банальные и надоевшие мысли последних шести месяцев от имени человека, создавшего себе образ пророка и оригинала. Попытка утрамбовать пропаганду в виде набора тезисов, повторение которых настроит мышление граждан на поддержку государства, в тексте Дугина наталкивается на непреодолимое препятствие: даже в исполнении человека, на словах превратившего погибшую дочь в отданного на заклание ради родины агнца, призывы сплотиться вокруг этой самой родины смотрятся фальшиво, неискренне и необоснованно, поверхностно и однообразно.

Кажется, даже сама пропагандистская государственная машина отказывается воспринимать себя всерьез. О готовности властей к насаждению националистской и милитаристской идеологии можно судить по реакции на манифест Дугина: «главную» статью одного из центральных персонажей провластного дискурса последних месяцев полностью проигнорировали даже в радикальных Z-каналах, не говоря уже о телевидении, которое вроде бы считается главным средством воздействия на лояльную аудиторию. По чеканным формулировкам, из которых состоит текст, может показаться, что его должны были растащить на цитаты, включить в главы учебников и чуть ли не хором зачитывать на школьных линейках каждый понедельник перед поднятием флага.

Однако цитаты Дугина не разлетелись по новостным репортажам и аналитическим передачам, а сам философ по-прежнему остается локальной знаменитостью, известной широкой публике лишь в связи с гибелью дочери. Призыв к мобилизации, составленный с претензией на статус документа эпохи, оказался лишь одним из множества постов, авторы которых так и не смогли убедить в правильности своей позиции никого, кроме других авторов аналогичных постов.

В России некому произнести речь, которая «мобилизовала» бы население не только в юридическом, но и в идеологическом смысле. А самую известную подобную речь в истории в феврале 1943 года произнес министр пропаганды нацистской Германии Йозеф Геббельс. Один из риторических вопросов в ней звучал так: «Я спрашиваю вас, хотите ли вы тотальной войны? Хотите ли вести ее, даже если надо вести ее еще тотальней и радикальней, чем мы сегодня вообще можем себе представить?» К несчастью для современной России, эти слова в статье Дугина не выделялись бы на фоне остального текста ни стилистически, ни тематически. К несчастью для пропагандистов, даже в таком случае «главная» статья одного из них все равно осталась бы не замеченной никем, кроме них самих. https://republic.ru/posts/105334

«Восточный фронт» Eastern Front  

Виталия Манского и Евгения Титаренко

Два документалиста рассказывают о том, что происходит на фронте и за его пределами.

https://www.hoopladigital.com/movie/eastern-front/16359639

 31 МАЯ 2019 

Ситуация и Система

 Как превратить хорошего человека в злодея

 В определенных социальных условиях почти любой из нас может легко отказаться от человечности и сострадания. Об этом свидетельствует один из самых спорных экспериментов в истории психологии

«Эффект Люцифера: почему хорошие люди превращаются в злодеев»: https://kniga.lv/lv/book_author/6830-4374-9817/

Стэнфордский психолог Филипп Зимбардо разделил добровольцев-участников опыта на «охранников» и «заключенных», предоставив первым почти неограниченную власть над вторыми. Сам Зимбардо взял на себя роль начальника «тюрьмы» (устроенной в одном из помещений психфака Стэнфорда).

Очень скоро обе группы приспособились ⁠к навязанным ролям: многие заключенные были морально травмированы и очень ⁠быстро стали демонстрировать подавленность, страх и выученную беспомощность; с другой ⁠стороны, некоторые охранники начали проявлять садистские наклонности и такую степень жестокости, ⁠которая вовсе не требовалась условиями эксперимента. 

 В результате возникли ⁠угрозы безопасности участников, ⁠и эксперимент был завершен раньше запланированного времени.

Считается, что ⁠Стэнфордский тюремный эксперимент позволил получить крайне важные данные в области психологии поведения. С другой стороны, несколько лет назад появилась серьезная критика работы Зимбардо: эксперимент был назван постановочным, а выводы его автора – надуманными, а отчасти просто сфальсифицированными. В новом издании Зимбардо подробно и в целом убедительно возражает на эти обвинения.

Ситуация имеет значение

Хороших людей можно соблазнить, подтолкнуть или заставить творить зло. Еще их можно вынудить к иррациональным, глупым, саморазрушительным, антисоциальным и бессмысленным действиям, особенно в «тотальной ситуации», влияние которой на человеческую природу противоречит ощущению стабильности и целостности нашей личности, нашего характера, наших этических принципов.

Нам хочется верить в глубинную, неизменную добродетельность людей, в их способность сопротивляться внешнему давлению, рационально оценивать и отклонять искушения ситуации. Мы наделяем человеческую природу богоподобными качествами, твердой нравственностью и могучим интеллектом, которые делают нас справедливыми и мудрыми. Мы упрощаем сложность человеческого опыта, воздвигая непроницаемую стену между Добром и Злом, и эта стена кажется непреодолимой. С одной стороны этой стены – мы, наши чада и домочадцы; с другой – они, их исчадия и челядинцы. Как ни парадоксально, создавая миф о собственной неуязвимости для ситуационных сил, мы становимся еще более уязвимыми, поскольку теряем бдительность.

Стэнфордский тюремный эксперимент (СТЭ), наряду со многими другими исследованиями в сфере социальных наук, раскрывает нам секреты, о которых мы не хотим знать: почти каждый из нас может пережить трансформацию характера, оказавшись во власти мощных социальных сил. Наше собственное поведение, как мы его себе представляем, может не иметь ничего общего с тем, кем мы способны стать и что способны совершить, попав в сети ситуации <…>.

Нам постоянно должны напоминать об этом поведенческие трансформации охранников нацистских концлагерей и членов деструктивных сект, например Храма народов Джима Джонса и японской секты «Аум Синрикё». Геноцид и ужасающие злодеяния, творившиеся в Боснии, Косове, Руанде, Бурунди, а совсем недавно – в суданской провинции Дарфур, тоже ясно свидетельствуют, что под давлением социальных сил, абстрактных идеологий завоевания и национальной безопасности человек легко отказывается от человечности и сострадания. Под влиянием дурных обстоятельств каждый из нас мог бы совершить самый ужасный поступок, когда-либо совершенный человеком. Понимание этого не оправдывает зло; оно, так сказать, «демократизирует» его, возлагает вину на обычных людей, не считая злодеяния исключительной прерогативой извращенцев и деспотов – их, но не нас...:

https://republic.ru/posts/93831

«Признать, что твое государство фашистское, психологически сложно»

Интервью Ильи Азара с депутатом Ниной Беляевой, на которую завели уголовное дело из-за антивоенного выступления

…Люди поддерживают войну дистанционно, но когда сами сталкиваются с ее последствиями, могут менять точку зрения.

— Я думаю, что если кто и поменяет свою точку зрения, то это будет небольшой процент, потому что сегодня общество уже четко разделилось на две части. Те, кто за войну и верят пропаганде, укрепятся в своей позиции, они верят, что Путин делает все правильно. Скажут: «Вот же готовилась Украина нападать — вот она нападает. А если бы не начали войну, то над нами не только бы беспилотник летал, но и снаряды».

Они верят в пропаганду, потому что так легче для их психики, ведь признать, что твое государство фашистское и осуществляет геноцид — психологически сложно.

На это способны сильные люди, а слабому человеку психологически удобнее сказать, что все правильно. Ведь если ты понимаешь, что это фашизм и геноцид, то нужно думать, что дальше делать, как противостоять. Поэтому они будут продолжать поддерживать президента.

«Патриарх Кирилл, по сути, благословил убийство в Украине, в том числе своей же паствы»

— Вы называете патриарха Кирилла «формально пока еще патриархом» и даже «нехристью». При этом, как я понял, вы верующий или даже глубоко верующий человек.

— Я глубоко верующий человек, но у меня протестантское вероисповедание.

— Но вас вообще удивила позиция церквей?

— Удивила. Можно говорить про разные отступления от веры, и есть люди, которые являются служителями православной, протестантской или католической церкви и могут совершать грехи. Каждый подвержен слабости. Но здесь-то речь идет не просто про какой-то грех. Здесь, по сути, происходит отречение от Христа, потому что ты его предаешь, если благословляешь* на убийство христиан. Кто ты тогда? Ты — нехристь. Патриарх Кирилл, по сути, благословил убийство в Украине, в том числе своей же паствы.

Или Ряховский, который на встрече религиозных деятелей рассказывал, как убивать с любовью. Он не сказал именно «убивать», но одновременно процитировал стихи о любви и поддержал войну. Как это может сопоставляться с христианством? Это просто издевательство над Библией, глумление над словом Божьим. По-другому это назвать нельзя.

— Но позицию КПРФ по войне на Донбассе вы раньше разделяли?

— Если поискать, то можно найти мои высказывания в поддержку Донбасса. К сожалению, я тогда не разбиралась в ситуации. Мне казалось, что Россия защищает русских людей. И да, я такие вещи высказывала.

Сегодня я понимаю, что я ошибалась, потому что я, например, узнала о том, что за восемь лет Россия 11 раз блокировала ввод миротворческих войск на Донбасс, о чем просила в ООН Украина. Если Россия не позволяла войти туда миротворческим войскам, то значит, она хотела продолжения этого конфликта.

— Если почитать ваши соцсети до войны, то там можно обнаружить классические для дискурса КПРФ вопросы. Насколько вы вообще критично относились к власти раньше? Я видел, что вы участвовали в кремлевском конкурсе «Лидеры России», а про митинги Навального у вас ничего в соцсетях нет.

— Мой взгляд на систему, которая в России формировалась, всегда был достаточно критическим. Я начинала свою политическую активность в среде несистемных левых движений. С партиями я начала взаимодействовать уже после того, как в 2011–2012 годах была активным организатором митингов «За честные выборы».

Дальше ко мне пришло понимание, что митинг может решить какую-то локальную проблему, но он не меняет проблему в корне, не устраняет причины появления общественной проблемы. А для того, чтобы устранять эти причины, надо идти в органы власти. Я реально оценила свои силы и поняла, что могу пройти в пригородном районе на муниципальном уровне, потому что там есть избирательные округа, которые реально самому обойти ногами.

В легальной политике я начала участвовать, чтобы иметь возможности принимать решения, которые хотя бы немножко меняют жизнь граждан, а дальше пытаться расти на другие уровни. Это движение, к сожалению, сейчас вынужденно оборвалось….

— А с Навальным что?

— Я против его заключения, я считаю его политзаключенным, но лично я считаю неправильным призывать выходить на улицу людей, чтобы они получали штрафы и дубинкой по голове. Тем более понятно же, что его не отпустят. Революции делаются не с шариками и плакатиками, а в том, чтобы просто выйти и получить увечья от сотрудников, смысла я не вижу. Но как юрист я помогала товарищу, который загремел под административную статью за публикации по Навальному….: https://republic.ru/posts/103737 

Мелкий бес или Похождения Антона Красовского

Просвещение сегодня: в защиту разума, науки, гуманизма и прогресса. (Enlightenment Now: The Case for Reason, Science, Humanism, and Progress)

 Стивен Пинкер (Steven Pinker)

• Захватывающее и удивительное исследование человеческой природы
• Эта книга о шести тенденциях, пяти внутренних демонах и пяти исторических силах
• В новейшей истории Homo sapiens эволюционировали в сторону меньшей жестокости в биологическом смысле изменений генома
• В реальности уровень насилия снижается на протяжении длительных исторических периодов

https://www.litres.ru/smart-reading/kratkoe-soderzhanie-knigi-prosveschenie-segodnya-v-zaschitu/chitat-onlayn/

Можно ли китайские мирные предложения реализовать и зачем китайцы их обнародовали

01.03.2023 Андрей Липский

 12 КИТАЙСКИХ МИРНЫХ ТЕЗИСОВ

• Уважать суверенитет всех стран. Соблюдение международных законов, в том числе устава ООН. Гарантирование суверенитета, независимости и территориальной целостности всех стран.
• Отказаться от «менталитета холодной войны». Безопасность одной страны не может быть достигнута за счет безопасности других стран, а региональная безопасность не может быть обеспечена за счет усиления или расширения военных блоков. Содействовать построению сбалансированной и устойчивой архитектуры европейской безопасности, «не допускать формирования лагерных противостояний».
• Прекратить огонь. В войнах нет победителей, необходимо всем сторонам «сохранять рациональность и сдержанность, нельзя допустить выхода из-под контроля украинского кризиса». Надо возобновить прямой диалог России и Украины, способствовать деэскалации и «достичь всеобъемлющего прекращения огня».
• Начать мирные переговоры. Переговоры — это единственный реальный выход из украинского кризиса. Международное сообщество должно создать условия и предоставить платформу для переговоров.
• Разрешить гуманитарный кризис. Защищать безопасность гражданских лиц, создавать гуманитарные коридоры для их эвакуации, нарастить гуманитарную помощь и поддерживать роль ООН в этом вопросе.
• Защитить гражданских лиц и военнопленных. Стороны конфликта должны воздерживаться от нападений на гражданских лиц и гражданские объекты, защищать женщин и детей, а также уважать права военнопленных. Необходимо создать благоприятные условия для обмена пленными между Россией и Украиной.
• Поддерживать безопасность атомных электростанций. Противостоять вооруженным нападениям на мирные ядерные объекты, в частности на атомные электростанции. Стороны должны соблюдать Конвенцию о ядерной безопасности и избегать техногенных ядерных аварий.
• Снизить стратегические риски. Нельзя использовать ядерное оружие и угрожать его применением. То же относится к биологическому и химическому оружию.
• Гарантировать вывоз зерна. Все стороны должны выполнять соглашение о перевозке зерна по Черному морю, подписанное Россией, Украиной, Турцией и ООН в 2022 году.
• Прекратить односторонние санкции. Китай призывает все страны не злоупотреблять односторонними санкциями.
• Обеспечить стабильность цепочек производства и поставок. Необходимо противостоять политизации и использованию в военных целях мировой экономики. Не допустить срыва международного сотрудничества в сферах энергетики, финансов, торговли зерном и транспорта.
• Содействовать послевоенному восстановлению. Международное сообщество должно принять меры для поддержки послевоенного восстановления в зонах конфликтов. Сам Китай готов сыграть конструктивную роль в этом вопросе.

 Реакции всех сторон понятны и ожидаемы. Несмотря на принципиальные различия в оценках, есть и то, что всех объединяет: никто не рассматривает эти предложения как реальный план, который можно взять за основу и двигаться к миру. Все занялись в основном поиском соответствий/несоответствий отдельных китайских тезисов своим воззрениям на продолжающийся военный конфликт и своим приоритетам в его развитии и завершении.

Г-жа Захарова, к примеру, от лица российского МИД «высоко ценит» и «разделяет» соображения Пекина. Особенно выделяя то, что не раз выдвигалось Россией: «неделимость безопасности» и нейтрально-внеблоковый статус Украины (что фигурировало еще в требованиях РФ к Западу осенью 2021 года), недопустимость не одобренных СБ ООН «нелегитимных» санкций, а также готовность к «достижению целей СВО политико-дипломатическим путем». Причем эта готовность обусловлена традиционными и явно невозможными для любых украинских властей требованиями — в частности, «прекращением поставок на Украину западных вооружений», а также «признанием новых территориальных реалий».

Как это последнее сообразуется с одобрением первого пункта китайских предложений (ведь разделяются вроде «соображения Пекина» в целом) о соблюдении территориальной целостности всех стран, непонятно.

Видимо, имеется в виду, что это соблюдение должно начинаться лишь с момента включения Крыма, а позже Донбасса, Запорожья и Херсонщины в состав России.

Президент США Джо Байден был лаконичен и прямолинеен в характеристике китайского плана: «Путин приветствует его. Как он может быть хорошим? <…> Я не видел в этом плане ничего, что свидетельствовало бы о том, что в нем содержится что-то, что было бы выгодно кому-либо другому, за исключением России». Более развернуто и откровенно позицию США выразил координатор по стратегическим коммуникациям в Совете национальной безопасности Белого дома Джон Кирби: «Мы видели его [план], мы читали его, мы думаем, что, откровенно говоря, можно было остановиться сразу после первых двух строк» (об уважении суверенитета и территориальной целостности и, видимо, как универсального принципа, а не с временными условиями. — А. Л.). По его словам, надо не прекращать огонь, а сначала «добиться успеха на поле боя», а тогда уж, мол, можно рассмотреть и возможность переговоров.

В целом американцы план своего главного «потенциального противника» нещадно и со всех сторон критикуют, считая его исключительно пророссийским и неискренним. 

Ведь мало того что Китай не осудил российские военные действия на Украине, не присоединился к санкциям и продолжает поддерживать отношения с Россией, к тому же есть подозрения в его намерении тайно поставлять России вооружения и военное оборудование (об этом в интервью телеканалу CBS говорил глава ЦРУ Уильям Бёрнс).

Более изысканной и нацеленной на поддержание относительной нейтральности Китая в конфликте (а может, и его хоть какое-то смещение в сторону Украины) оказалась реакция президента Украины Владимира Зеленского. Хотя это не план, а лишь изложение некоторых мыслей китайского руководства о конфликте, в предложениях Китая есть, по его мнению, пункты, с которыми вполне можно согласиться. «Я считаю, если там есть мысли, которые так или иначе совпадают с уважением международного права, территориальной целостности и каких-то вещей, касающихся безопасности, я думаю, мы должны это в нормальном смысле слова использовать и в этом пункте поработать с Китаем, почему нет?» — заявил Зеленский. И добавил, что планирует встретиться с Си Цзиньпином.

Роль «плохого следователя», к тому же не обремененного задачами большой многовекторной дипломатии, выполнил советник главы офиса президента Михаил Подоляк, заявивший, что «любой «мирный план» только с прекращением огня и, как следствие, новой линией размежевания» (очевидный намек на Минские соглашения) не годится, потому что ведет не миру, а к очередному «замораживанию» военных действий и поражению Украины. «Украинская позиция известна — отвод российских войск к границам 1991 года», — написал Подоляк в Twitter.

Представитель ЕС Жозеп Боррель написал в блоге о китайском плане, что это не план, а лишь изложение ряда известных китайских тезисов и что его «ключевая проблема в том, что он не отличает агрессора от жертвы, ставя стороны на равный уровень». А генсек НАТО Столтенберг заявил почти по-солдатски, 

что «к Китаю нет большого доверия, поскольку он не осудил <…> [специальную военную операцию] России на Украине».

Канцлер ФРГ Олаф Шольц, будучи в Индии, сказал, что слабость плана в том, что в нем «нет четкой линии, которая говорит: российские войска также должны быть выведены». А президент Франции Эмманюэль Макрон вообще о плане не вспомнил, зато заявил о намерении посетить в апреле Китай, чтобы возобновить контакты с Пекином, включая и диалог по конфликту на Украине.

А теперь о Китае, авторе этих 12 февральских тезисов. Вопросов много. О чем эти предложения? Они подыгрывают России или намекают ей, что пора с этой СВО кончать? С одновременным подмигиванием Западу, мол, нам этот конфликт тоже не нужен, но надо же уметь с Москвой вести дела? Зачем вообще Китай вылез с этим планом? Да и план ли это?

Начнем с конца. Конечно, это никакой не план, не маршрут урегулирования, не его дорожная карта. И каждая из прокомментировавших его сторон это, похоже, поняла. 

Расплывчатые, пиарного типа общие формулировки, отсутствие конкретизации и порядка этапов реализации, круга и уровня возможных участников. Причем предложенные страной, не имеющей опыта и инструментария улаживания подобных конфликтов.

Не говоря уж о том, что один из основных содержательных пунктов заявленных практических действий — это прекращение огня, на которое ни украинская сторона, ни ее западные союзники на данном этапе боевых действий категорически не намерены соглашаться, видя в этом Минск-3 и переход к неустойчивой и чреватой очередным отложенным конфликтом новой разделительной линии. Там надеются на новое украинское наступление и некую победу Украины с помощью западного оружия, контуры которой, впрочем, весьма туманны.

То ли имеется в виду возвращение территорий, которые Украина потеряла после 24 февраля прошлого года. То ли в этот пакет входят также «ДНР/ЛНР» до 24 февраля и Крым. То ли это вообще некий «разгром» до степени неспособности никому из соседей угрожать (эта опция особо популярна в Польше и странах Балтии). «Разгром», сопровождаемый финансовыми издержками России по восстановлению украинской экономики и инфраструктуры и всякого рода судами над виновными, по мнению международного сообщества, в военных преступлениях.

Скорее всего, Китай и не предполагал никакой практической дорожной карты. Это скорее напоминает почти ежегодные «мирные инициативы» постсталинского СССР, которые должны были постоянно демонстрировать миру его мирные проекты (составленные, конечно, под его интересы), несмотря на их по большей части отвержение другими участниками международных отношений.

Но «приятный осадок» оставался, и СССР имел в мировом сообществе, в основном в третьем мире, среди постколониальных стран, а также в леводемократической среде европейских стран, репутацию мирной и справедливой державы. То есть СССР подавал миру определенные «сигналы», которые многими были пойманы и облегчали державе проведение ее политики.

Китаю, умело выстраивающему отношения с разнообразным внешним миром, не являющемуся ничьим союзником и категорически не стремящемуся к такому статусу, самодостаточному, внутренне склонному к гегемонии и все более приближающемуся в своем экономическом и военно-политическом развитии к возможности ее реального воплощения, необходимо являть себя миру подобными инициативами. И заодно решать при их помощи ряд пропагандистских и тонких дипломатических задач.

Украинский конфликт, в котором Китай придерживается умеренного нейтралитета, дает такие возможности. И его 12 предложений по «политическому решению украинского кризиса» — это не пророссийская и не прозападная акция. Этот документ — в котором собраны основные позиции Китая по украинскому кризису, которые уже неоднократно им высказывались, —

должен послать разной интенсивности «сигналы» в разных направлениях его, Китая, текущих и перспективных политических и экономических интересов.

Если разбирать китайский «план» по пунктам, то мы увидим много сюжетов, которые не только про Украину с Россией, но и про Китай. Прежде всего давно понятно, что нынешние военные действия — ни в виде сегодняшней СВО, ни в более развернутом благодаря эскалации военных действий варианте — Китаю не нужны. Они вынуждают его лавировать между конфликтующими сторонами, в которых он по разным мотивам заинтересован, ломают его грандиозные макрополитические и экономические проекты, деформируют систему мировой финансовой и экономической логистики. Это ведет к снижению темпов роста, к сужению коридоров его мировой экспансии.

Поэтому ничего удивительного, что Китай уже давно выступает с призывами к мирному разрешению конфликта и мирным переговорам. А также к отказу от «односторонних санкций» и нарушения «стабильности цепочек производства и поставок» (см. пункты 10 и 11). 

Не желая поддерживать санкции против России, он не только не хочет ссориться с нужным ему «младшим партнером», не только «подыгрывает» ему, но и заботится о себе.

Тем более что не все, начиная с президентства Трампа, мягко говоря, безоблачно в его нынешних отношениях с США, и он уже прочувствовал неприятность вторичных санкций. Да и вообще Китай не склонен терять выгодные связи с западным миром.

В свою очередь, тема уважения суверенитета и территориальной целостности — это не «подыгрывание» Западу, Украине, да и подавляющему количеству членов Генассамблеи ООН, ссылающихся на Устав ООН и другие международно-правовые документы. Это — защита своих национально-государственных интересов, так как Китай считает Тайвань своей территорией, своей провинцией и с тревогой следит за нагнетанием напряженности вокруг «тайваньской проблемы» Соединенными Штатами (не без вклада в это нагнетание и самой китайской стороны, конечно).

С этим связан и второй пункт предложений — об отходе от менталитета холодной войны. Не допускать «лагерных противостояний» и обеспечения региональной безопасности за счет усиления и расширения военных блоков — это не только об «архитектуре европейской безопасности» и о поддержке российских тезисов, выдвигающихся перед западными странами. Это о региональной безопасности в Юго-Восточной Азии, 

это сигнал о беспокойстве Китая по поводу создания AUKUS — военного альянса Австралии, Великобритании и США для «сдерживания» Китая в Южно-Китайском море.

Китаю очень неудобно в условиях нынешней ломки международных отношений. Он не прочь поддержать российскую риторику о необходимости многополярного мира, о недопустимости «западного диктата» в международных организациях и системах безопасности, о «неделимости безопасности». Но в то же время он не хочет терять преимущества «мировой фабрики», завязанные на отношениях с развитыми странами, а также подвергать риску свои обширные транспортные коммуникации, обеспечивающие экономическую экспансию в странах Азии, Африки и Латинской Америки.

Итак, мирные инициативы, изложенные в 12 пунктах, стоит рассматривать не столько как конкретный план урегулирования вооруженного конфликта на Украине, а скорее как демонстрацию перед миром, включая Запад, приверженности Китая мирным методам и правилам международной жизни, а также как послание различных сигналов-предупреждений о китайских жизненных интересах.

https://novayagazeta-ru.cdn.ampproject.org/c/s/novayagazeta.ru/amp/articles/2023/03/01/a-byl-li-plan  

Putin’s People: How the KGB Took Back Russia and then Took on the West

 BELTON CATHERINE

 The Putin book that we've been waiting for' Oliver Bullough, author of Moneyland'Books about modern Russia abound ... Belton has surpassed them all. Her much-awaited book is the best and most important on modern Russia' The TimesA chilling and revelatory expose of the KGB's renaissance, Putin's rise to power, and how Russian black cash is subverting the world.In Putin's People, former Moscow correspondent and investigative journalist Catherine Belton reveals the untold story of how Vladimir Putin and his entourage of KGB men seized power in Russia and built a new league of oligarchs.Through exclusive interviews with key inside players, Belton tells how Putin's people conducted their relentless seizure of private companies, took over the economy, siphoned billions, blurred the lines between organised crime and political powers, shut down opponents, and then used their riches and power to extend influence in the West.In a story that ranges from Moscow to London, Switzerland and Trump's America, Putin's People is a gripping and terrifying account of how hopes for the new Russia went astray, with stark consequences for its inhabitants and, increasingly, the world.'A fearless, fascinating account ... Reads at times like a John le Carré novel ... A groundbreaking and meticulously researched anatomy of the Putin regime, Belton's book shines a light on the pernicious threats Russian money and influence now pose to the west' Guardian. https://www.janisroze.lv/lv/gramatas/akademiska-un-profesionala-literatura/politika/putin-s-people-how-the-kgb-took-back-russia-and-then-took-on-the-west.html